Книга Жизнь и смерть Джими Хендрикса. Биография самого эксцентричного рок-гитариста от легендарного Мика Уолла - Мик Уолл

Ты отлично записал Woodstock 1969 года для концертного альбома и видео и в последние годы занимался реставрацией DVD-версии. Каковы твои воспоминания о выступлении Джими на фестивале?

– Это было очень интересно, это происходило в тот момент, когда Джими делал все эти экспериментальные вещи, и он собрал группу под названием Gypsy Sun and Rainbows, которая только через четыре месяца стала Band of Gypsys. Для Джими это был настоящий эксперимент. Я имею в виду, что он относился к Woodstock как к отличной возможности поджемить, что было круто, посмотри, что мы получили. Мы получили самое потрясающее исполнение The Star-Spangled Banner плюс другие фантастические треки. Я не знаю, видел ли ты двухчасовую версию Джими в Woodstock, которую я сделал, но это полное выступление, все с одной камеры сбоку сцены – все в черно-белом цвете, – и это отличный урок игры на гитаре. Это просто потрясающе! Вы можете смотреть, что он делает своими руками, слышать все это и говорить себе: «Это физически невозможно! Как он вообще это делает?»

Тем не менее логический переход от Woodstock – толпы и всей грязи, и того факта, что Джими играл в девять часов утра, – был таким: «Я должен записать альбом для Capitol (чтобы урегулировать юридический спор с предыдущим продюсером Эдом Чалпином), и я собираюсь собрать группу», которая была The Band of Gypsys. Поэтому он собирает группу вместе с Билли Коксом и Бадди Майлзом, и они играют эту удивительную серию концертов в Fillmore East, в Нью-Йорке, во время новогодних праздников 1969–1970 года. Он был записан, и мы с Джими замикшировали его. Помню, как он сидел рядом со мной в этой маленькой студии под названием Juggy Sound, кажется, на 54-й улице на Манхэттене, и он обхватил голову руками и сказал: «Ах! Я бы хотел, чтобы Бадди заткнулся на хрен! Потому что ты же знаешь, как Бадди будет продолжать, ну ты знаешь, типа: “Уууу, да!”», пытаясь привлечь к себе внимание». И в конце концов Джими, наверное, решил, что может быть только один Джими Хендрикс. Но я думаю, что это был единичный случай.

И вот снова наступили перемены. Сразу после этого The Experience реформируется. Митч возвращается в группу. Но Митч изменился. Если вы послушаете его ударные после возвращения, то заметите, как сильно на него повлиял Бадди Майлз. Вы слушаете материал постфактум – особенно на треках этого альбома, – и вы определенно можете услышать, как он изменился. Стал гораздо более фанковым. Это очень интересно. Изменилась его работа ногами. Я хорошо знаю его музыку и знаю, как играл Митч. Но ты слушаешь и задаешься вопросом: подожди, это же Бадди? Нет. Это Митч!

Билл Грэм, как известно, поговорил с Джими после первого вечера концертов The Band of Gypsys в Fillmore и отчитал его за то, что он слишком полагается на шоу – все эти фишки, такие как игра на гитаре за спиной и зубами – и недостаточно концентрируется на самой игре на гитаре. Ты тогда был согласен с Биллом?

– Да, конечно. Ты должен помнить, что Билл Грэм был одним из величайших умов музыкального бизнеса. Крепкий как кремень, я любил этого парня до смерти, и он всегда был прав. Он знал, что сказать артистам. И артисты уважали его за это. Я имею в виду, он был резким парнем, но я любил его, и было так много артистов, которые любили его, даже если они не хотели с ним соглашаться. Но он всегда был прав.

Ты был тем человеком, кто мог бы поговорить с Джими откровенно о его музыке? Сказать ему, что ты считаешь удачным и не очень?

– Конечно. В студии все так и было, он всегда, всегда спрашивал меня после дубля: «Как тебе?» А я отвечал: «Да, это было хорошо. А как насчет вот такой идеи или вот такой?» А он бы сказал: «Да, да», а потом он делал все именно так, как надо. Тогда я говорил: «Ты уверен, что хочешь сделать еще один дубль?» Я пытался немного его подстегнуть, использовал реверсивную психологию. «Да, да, да, да, давай же, друг. Начнем!» И мы продолжали работать до тех пор, пока он… Он всегда работал, пока не достигал абсолютного предела всех своих музыкальных возможностей. А потом он входил в кабинку управления и слушал. Иногда хватало первых двух-трех дублей, и лучше было уже некуда.

Есть ли у тебя какой-то особо любимый трек в People, Hell and Angels?

– Я очень неравнодушен к Somewhere, к синглу. Не потому, что это сингл, а просто потому, что он так красиво сложился. Мне нравится, что Стивен Стиллс играет на басу, а Бадди на барабанах. Все трое звучат потрясающе – и внимание Джими к деталям, он использовал квакушку и небольшие паузы в середине песни. Люди слышат это, и у них отваливается челюсть. Но у каждого свои любимчики. Эта – моя.

В отличие от большинства компиляций Хендрикса после смерти, это отличный альбом, который можно слушать снова и снова.

– Он раскрывается медленно. Но это можно сказать и обо всех великих альбомах Хендрикса. Это путешествие, которое никогда не заканчивается.

Будут ли еще концертные альбомы?

– Ах… да. Много. Много! Сейчас мы работаем над двумя. Я не могу сказать, над чем именно, потому что мне придется убить себя, а потом и тебя. Воскресну из мертвых, чтобы осуществить это. Нет, там будет что-то классное. Замечательное, друг, просто подожди… ох! Это из всей его карьеры, и у нас есть не только отличные живые выступления, но и отличные вещи, снятые на пленку – тонны. Да…

Где ты был и что делал, когда услышал, что Джими умер?

– Что я делал? Итак, я был в своей квартире на 24-й улице, в Челси (Нью-Йорк), и пошел вниз, чтобы забрать почту, там была моя грин-карта. Я был по-настоящему счастлив. Я оделся, сел в такси и поехал в студию (Electric Lady). Вошел и спросил: «Что происходит?» Потому что все плакали. «Хочешь сказать, ты не слышал? Джими умер». Новость ударила меня, как тонна кирпичей. И вот весь этот день, как ты можешь себе представить, был сумасшедшим. Телевизионные бригады и все такое… это было безумие. Но нам просто нужно было идти дальше. Это такое клише, но шоу должно продолжаться, и я думаю, что Джими хотел бы именно этого. Мы так и сделали. Мы продолжили работать, несмотря на все трудности.

Каково было работать с Джими по сравнению с другими музыкантами, с которыми ты работал?

– Ну, есть Джими, и есть все остальные. Проблема в том, что, когда ты имеешь дело с таким человеком, как Хендрикс, ты имеешь дело с кем-то, кто в сознании других людей является выходцем с другой планеты. И в каком-то смысле они правы, потому что его талант был ошеломляюще велик. Но ты не мог позволить себе поддаться этому влиянию. Ты поддавался, конечно, но не мог никак отреагировать на тот факт, что происходящее в студии было абсолютно умопомрачительным. Твоя работа заключалась в том, чтобы работать с ним и помогать ему звучать настолько хорошо, насколько это возможно, или даже лучше. Моя работа состояла в том, чтобы помочь ему сделать в студии то, что он пытался сделать, и, надеюсь, я справился. Именно такой у него был настрой. Интенсивность его концентрации, похожая на лазер, и способность видеть всю картину в целом поддерживали весь процесс, пока он не достигал цели. Есть несколько артистов, с которыми я, кажется, на похожей волне. У Джимми Пейджа было точно такое же отношение. Они оба видели все в своем воображении и хотели быть уверены, что в конце концов получат желаемое. И это замечательно.