Книга Бешеная - Александр Бушков

– Начнет жрать – сбегу в платную медицину, ха! Давайвместе уйдем на вольные хлеба? А то – поженимся, не уходя. Дарья, мы ж будемгармоничной парочкой – оба привыкли к ненормированному рабочему дню идолгим дежурствам, нервы друг другу мотать не станем…

– Я девушка неопытная, – отмахнулась Даша,накидывая халат. – Мне со столь искушенным развратником и в постель-толечь будет страшно.

– Так ежели…

– Погоди! – услышав тихое электронное курлыканье,она расстегнула халат и полезла в объемистый внутренний карман зарацией. – Здесь «Ольха», слушаю.

– Второй, – послышался голос Славки. – Былгость, только что. Климовна сыграла на медаль. Чаек и болтовня. Назвалсяучастковым, помахал корочками, но в руки не давал. Был в нашем форменномполушубке старого образца, с рацией на плече. С точки зрения провинциальнойсоветской бабки – убедительная имитация. Поговорили по уму, выложила емуКлимовна кучу подробностей… Потом ребята его незаметно повели.

– Все?

– Все. От них еще ничего не поступало.

– Тогда отключаюсь, – сказала Даша. – Можешьне беспокоить, результаты наблюдения подождут до завтра… Конец.

Выключила рацию и удовлетворенно улыбнулась – Гроссмейстерто ли послал кого-то из шестерок, то ли заявился сам проверить, существует липо данному адресу только что перебравшаяся из Курумана Дарья Шелгунова. Но ВераКлимовна, уходившая пять лет назад на пенсию отнюдь не с поста детсадовскойнянечки, должна была прекрасно справиться с ролью любящей Дашенькиной мамаши…

– Что за роковые тайны?

– Да ерунда, – сказала Даша. – Рутина. Пошли?

Операционные располагались в другом крыле, а на этажах, гдебыли палаты, уже стояла тишина и безлюдье, народ здесь лежал тяжелый ипонапрасну по коридорам не шлялся. В стерильном и унылом сиянии ламп дневногосвета грязноватые коридоры с облупившейся краской казались и вовсенеприглядными, словно заброшенный бункер. Откуда-то долетали приглушенныемонотонные стоны. Даша старалась ступать потише, но засевший у входа начетвертый этаж «рысенок» услышал их заблаговременно и тихо, властно окликнул:

– Стоять! Кто?

– Рыжая, – столь же негромко откликнулась Даша.

– На свет, тихонечко!

Они с Жорой поднялись на ярко освещенную площадку. В началекоридора (заканчивавшегося тупиком) на протяжении добрых десятка метров стоялнепроглядный мрак – ведмедевская школа, сообразила Даша, костолом отключилтам все лампы, и теперь он с автоматом на изготовку был в темноте, а любойпрохожий – под светом. А парень из СОБР – у дверей палаты в самом концекоридора, тоже с автоматом, и в случае чего поднимет трескотню не хужемахновской тачанки. Двух определенно достаточно – прошло три дня, а к раненомуне искали подходов, не появилось ни единой подозрительной рожи…

– Проходите, – сказали из темноты.

«Приятно знать, что ведмедевские «рыси» узнают тебя в лицо,как кинозвезду», – мельком подумала Даша, проходя мимо едва различимой вомраке здоровенной фигуры, слегка припахивавшей оружейной смазкой.

– Поговорить? – спросила фигура.

– Ага, – ответила Даша. – Доктор обнадежил,что можно.

Отойдя на пару метров, она услышала, как спецназовец бубнитчто-то в потрескивающую наплечную рацию. Докладывает конечно же, что раненыйпризнан медициной годным для душевных бесед. Но парни Бортко все равноопоздают…

Сержант из СОБР кивнул Даше и сообщил, что дежурствопротекает без происшествий. Подумал и тихо добавил:

– Вроде бы он там шебуршился немножко, кровать скрипит.И табачным дымком определенно потягивает.

Жора с победным видом открыл было рот, но Даша скорчила емустрашную рожу, призывая к молчанию, на цыпочках подкралась к двери иприслушалась. Тишина. Осторожно потянула дверь на себя.

На столике горел неяркий ночник под фарфоровым колпаком. Настуле в неудобной позе подремывала девчушка в белом халате. Еще открывая дверь,Даша зафиксировала явственное движение на кровати, дернувшуюся руку. Подошлаближе, втянула воздух ноздрями. Нюх у нее, как у всякого курильщика, былизрядно посажен, но после коридора здесь и в самом деле сразу унюхивался дым –а вокруг ночника еще плавала невесомая сизая струйка, не успевшая растаять.

Подойдя вплотную, Даша присела на корточки и заглянула подкровать. Узрела пустую баночку из-под какой-то мази, где в сером пеплеквартировали аж четыре окурка. И сказала тихо:

– У вас ресницы дрожат, больной. В ритме ламбады. Идымок еще не разошелся…

Лежавший на спине человек медленно открыл глаза. Взглядвполне осмысленный, даже хитроватый. На губах появилась легкая улыбка:

– Ну захотелось покурить, доктор…

Девчонка-медсестра проснулась, вскочила, недоуменно моргая.Жора показал ей на дверь, глянул на Дашу, вздохнул со скорбным лицом зрителя,выдворенного из кинотеатра посреди увлекательного детектива, без приглашенияудалился следом за девочкой. Даша огляделась – ну да, и форточкаприоткрыта – спросила:

– Девочка сигареты принесла?

– Ага. Что тут такого? Пожалела хворого. Вы ее неругайте, доктор…

– Я не доктор, – сказала Даша. – КапитанШевчук, уголовный розыск. – И продемонстрировала удостоверение, подставивего под свет ночника. – Вам хорошо видно?

– Да, вижу…

– Итак, я – капитан Шевчук. А вы – Мироненко АнатолийАрнольдович, частный сыщик из фирмы «Бастион», личность установлена, и сомненийв подлинности пока не вызывает… Раз вы курите, ничего страшного, если запалю ия… – Она села на стул и поиграла пачкой, прежде чем достать сигарету,очень внимательно оглядела раненого.

Он тоже пытался ее рассмотреть, но меж ним и Дашей оказалсяночник. По документам ему тридцать восемь, но выглядит моложе, даже сейчас,после всех несчастий. Мужичок, уверенный в себе, неглупый такой хитрован, сразувидно, у московских сыскарей фейс специфический…

– Будете допрашивать?

– Хотелось бы.

– А это законно? Время позднее…

Даша закурила наконец, усмехнулась:

– Неаккуратно, друг мой. Я ведь могу черт те чтоподумать. Законопослушный гражданин давно кричал бы: «Капитан, в меня стрелялтолстый хмырь в синей «аляске», парень в кепке и зуб золотой! Ловите его,поганца!» Не се па?[3]

– Честное слово, даже кепки не рассмотрел, если и была.Подлетела светло-серая «Волга», оттуда рубанули из автомата…