Книга Один в поле - Александр Сухов

Тем временем нейросеть озвучила состояние окружающей обстановки:

— Отмечено аномальное понижение температуры воздуха в непосредственной близости от объекта на пять-десять градусов по Цельсию. Некритичное повышение радиоактивного фона. Значительное повышение пси-фона — примерно на порядок. Зарегистрирован модулированный пси-поток неизвестной природы. Других аномалий не отмечено. — После того, как я подошел вплотную к находке и положил руку на гладкую теплую поверхность, нейросеть выдала: — Физико-химический анализ материала произвести невозможно.

— Причина, по которой невозможно сделать анализ?

— Объект окружен тонкой энергетической оболочкой неизвестной природы, препятствующей осуществление физического контакта сенсоров оператора с материалом объекта.

— Толщина оболочки?

— Порядка микрона.

— Дед, ты что-нибудь понял? — я перевел взгляд на стоящую рядом фантомную сущность.

— Не более чем ты, Лёд. Есть у меня, разумеется, кое-какие соображения на этот счет, вот только озвучивать их торопиться не стану, чтобы не выглядеть в твоих глазах дилетантом-верхоглядом.

— Ну а все-таки, — не унимался я.

— Ты же понимаешь, что в нынешнем псевдосуществовании мой интеллектуальный потенциал весьма и весьма ограничен. Кое-какие умозаключения делать могу, но опираясь исключительно на ранее известные факты. Во-первых, подозреваю, что эта штука вовсе не памятник павшему герою древности. Во-вторых, она вполне работоспособна. В-третьих, модулированный пси-сигнал — явное свидетельство того, что оно находится в режиме активного обмена данными, или пытается с кем-то связаться.

Слова старика натолкнули меня на одну интересную мысль.

— Нейросеть, в какой момент зарегистрирован модулированный пси-сигнал?

— После того, как оператор оказался на расстоянии двух сотен метров от объекта.

— Мощность сигнала позволяет засечь его на большем удалении?

— Регистрация сигнала данной мощности сенсорными системами оператора доступна на расстоянии примерно десяти километров.

— То есть, до того, как приблизиться к этой штуковине, никаких модулированных сигналов не было?

— Столь мощный источник пси-излучения был бы непременно мною обнаружен.

— А теперь, что ты по этому поводу думаешь? — обратился я к Деду.

— М-да, внучок, — Дед знакомым жестом почесал затылок, — ну чисто живой человек, а не электрический импульс на моем зрительном нерве, — получается, своим появлением ты активировал что-то внутри артефакта и с тобой пытаются наладить контакт. Сам-то что-нибудь ощущаешь?

— Не-а, — прислушавшись к внутренним ощущениям, мотнул головой я, — никаких флюидов, посылов и тайных знаков.

— Грусть и разочарование, — констатировал Дед, после чего выдал рациональную мысль: — Я бы на твоем месте задержался здесь на пару тройку дней. Помедитировал. Вдруг коннект удастся. Сдается мне, внутри этой штуковины имеется что-то наподобие наших Искинов. А еще, подозреваю, присутствие этого аппарата здесь прямо или косвенно связано с орбитальной группировкой, контролирующей пространство вокруг планеты и её поверхность.

— Задержимся, Дед. Мне самому интересно. Возможно стану первым землянином, вступившим в контакт с инопланетным разумом. Судя по тому, как выглядит эта штуковина, создавшая её цивилизация намного опередила нашу. Может быть, они помогут мне добраться до Земли. Что-то не хочется торчать тут до самой смерти.

— Ага, Гедеван Александрович Алексидзе — первый грузинский космонавт и Нобелевскую премию тебе вручат. — Вот такой у меня язвительный с юморком Дед.

У непонятного аппарата инопланетян проторчал аж четверо суток, и ничего полезного из этого не получилось. Мои сенсоры постоянно отмечали наличие модулированного пси-сигнала, но, как бы я ни напрягался, как бы ни тужился, понять что-либо так и не смог. В свою очередь мысленно пытался задавать вопросы, но, если и получал ответы, их сакральный смысл был вне моего понимания. Поначалу надеялся, что где-нибудь в корпусе вот-вот откроется люк и меня впустят внутрь, но инопланетяне обломили. Люк так и не распахнулся. По всей видимости, посчитали, что тот, кто не может понять обращенного к нему посыла, не имеет права находиться внутри загадочной машины.

То, что этот аппарат, скорее всего, является транспортным средством, мы с Дедом сообразили практически сразу. Вот только что это за средство: атмосферник, межпланетный пустотник или вовсе сверхсветовой звездолет, работающий на неведомых землянам принципах. Далее между нами начался околонаучный треп, который так ничем определенным и не закончился.

А еще мне повезло увидеть, каким образом происходит очистка «стартовой площадки» от пыли, песка и прочего мусора. На второй день моего пребывания в непосредственной близости от обнаруженного артефакта весь сор бесследно утонул в камне. В этот момент сам я и мои вещички находились на плите, однако ни я, ни мой нехитрый скарб не пострадали. Мы с Дедом расценили данный факт, как дружественный, вполне вписывающийся в рамки гуманизма и человеколюбия. Вообще-то, после того, как плита поглотила весь мусор, я изрядно струхнул, до дрожи в коленях хоть умом понимал, что поздно волноваться, но ничего с собой поделать не мог.

Спустя четыре дня, по причине отсутствия каких-либо положительных результатов, мне пришлось собирать вещички и отправиться к очередному оазису. Судя по местоположению на карте, мне удалось преодолеть более половины пути до конечной точки маршрута на этом материке. Бог даст увижу кого из аборигенов на побережье, заодно и познакомимся. Если нет, придется городить плавсредство из подручных материалов, с его помощью преодолевать водное пространство шириной в сотню километров.

Когда уходил, мне показалось, что сознание что-то такое царапнуло. Нечто, навеянное извне. Будто ощущение горького сожаления, а еще безнадежного одиночества. Подчиняясь абсолютно иррациональному внутреннему порыву, повернулся к темной громадине, поднял руку со сжатым кулаком над головой и громко крикнул:

— Не переживай, парень, и не скучай, я непременно вернусь, и мы с тобой все-таки найдем общий язык!

Почему «парень», а не «девчонка»? Да хрен его знает. Опять же, что-то необъяснимое на уровне мистики.

Пустыня такое место, где идешь-идешь и вроде бы ничего не меняется. Песок, барханы, небо самых разных оттенков от сине-зеленого до мутно-сероватого, изредка попадаются обработанные ветрами и солнцем скальные островки. Время от времени промелькнет таракашка, ящерка или змека — вот и все разнообразие. Ну увидел аппарат инопланетян неведомого назначения, ну получил полные штаны радости. Казалось бы, всё, хватит удовольствий на мою голову. Но нет, судьба-злодейка… скорее, судьба — сама щедрость приготовила для меня еще один подарок. «Подарок», пожалуй, громко сказано, но загадку, по сравнению с которой легендарная теорема Ферма покажется простенькой задачкой.

Я уже сбился со счету, в какой именно оазис моя нога вступила в очередной раз. Шучу, конечно, благодаря нейросети, моя память абсолютна, но для красного словца можно сказать, что сбился. Итак, очередной оазис представлял из себя довольно обширный водоем пресной воды, обрамленный практически по всему периметру знакомыми «финиковыми» деревьями, «саксаулом» и тростником. Из живности присутствуют птицы и вездесущие сухопутные крабы — наверное, их икру пернатые на лапах переносят, ибо эти наглые твари встречаются повсеместно.