Книга Много шума вокруг волшебства - Патриция Райс

Стараясь не думать об этом, Трев опустошил кружку с элем и отправил Калеба выполнять задание, а сам направился в гостиницу. Если повезет, Люси уже заснула, и ему останется вытерпеть эту последнюю ночь. А утром он поручит кому-нибудь доставить ее к родным.

В гостинице было темно, когда он тихо поднимался по лестнице. Трев мог как следует выспаться, не опасаясь, что на рассвете в дверь вломятся солдаты.

Может, Люси попросит своего отца герцога позаботиться о поместье Лоренса? Трев послал бы с ней достаточно большую сумму, которая надолго обеспечила бы Мелинду. Это было бы хорошим завершением их авантюрного приключения. Конечно, не о таком конце он мечтал, но Трев хотел поступить благородно, как подобает английскому джентльмену.

Он отпер дверь и тихо вошел в темную комнату. Огонь в камине не горел, и, подавив приступ внезапного страха, Трев быстро зажег и высоко поднял свечу, освещая комнату. Люси в одежде крепко спала на кровати. Рядом на полу валялись листы изрисованной бумаги. Вероятно, она решила прилечь на минутку, но незаметно для себя уснула.

Трев внимательно просмотрел все рисунки: Лоренса на них не было, но все они изображали морские сцены. Несколько рисунков были старательно зачеркнуты, а при скудном освещении он не мог разобрать зачеркнутое.

Трев собрал листы и положил их на стол рядом с едва тронутой едой. Значит, она не впустила горничную забрать поднос и разжечь огонь в камине. Его очаровательная художница может умереть от голода, если о ней не заботиться.

«Вовсе она не твоя художница», – угрюмо поправился Трев. У него нет права следить за тем, чтобы она как следует ела и спала, это привилегия ее родственников. Всю ее жизнь они заботились о ней куда лучше, чем он за эти несколько дней.

Стараясь не смотреть на уютно свернувшуюся комочком Люси, Трев снял камзол с жилетом, отстегнул шпагу и развел в камине огонь. Затем заботливо подоткнул под нее одеяло. Трев подумал было снять с нее туфельку, но сразу загорелся, представив эту маленькую, словно детскую ступню в своей крупной ладони, и пересилил себя.

Он придвинул к огню удобный стул, подтянул к нему второй, чтобы положить на него ноги, и укрылся своим камзолом. Еще одна ночь, сказал он себе. Еще одна ночь, которую он проведет на жестких стульях, а потом окажется в своей койке на «Подружке». Один… опять один, на этот раз навсегда!

Напрасно он об этом думает, укорил себя Трев, ведь только потому, что он так увлекся своей мечтой о семейной жизни, он и оказался втянутым в эту проклятую историю. Тоже мне, моряк! Распустил нюни, как какой-нибудь молокосос, и забыл, что именно по вине собственного родственничка еще мальчишкой чуть не умер в трюме военного английского корабля.

Через несколько часов его разбудил женский крик. Он вскочил и потянулся за шпагой, но спросонья крепко приложился головой к каминной полке. Когда Трев очнулся после удара, он лежал на полу, а вокруг было тихо. Крепко стискивая эфес шпаги, он осмотрел комнату.

Огонь уже погас. Комнату освещал лишь призрачный свет луны. Он устремил тревожный взгляд на кровать, но она опустела. С отчаянно колотившимся сердцем он всматривался в густые тени, но девушку не видел. Неужели ее крик ему только приснился? Вдруг он заметил у стола темнеющий силуэт Люси и облегченно перевел дыхание.

Она нашла мелки и, склонившись над столом, быстрыми движениями покрывала рисунком большой лист бумаги, выбирая мелки из коробки так, как будто различала их цвета. Ему страстно хотелось увидеть, что у нее выходит, но вспомнив, в каком состоянии он заставал ее в прошлые ночи, Трев не двинулся с места. На этот раз она, казалось, не дрожала и не плакала. Может, лучше позволять ей работать? Теперь Трев понимал, что, связывая ее на ночь, поступал глупо и жестоко.

Он осторожно поворошил угли в камине, чтобы согреть комнату. Теперь Трев разглядел, что ее одеяло валяется на полу. Ничего удивительного, что она проснулась от холода, ведь ее цыганская юбка не теплее ночной рубашки. Он подумал было накинуть на нее одеяло, но побоялся ее разбудить, кажется, лунатиков небезопасно будить во время их необычного сна.

Приблизительно через час, когда Люси наконец отложила мелки, она уже вся дрожала. Трев поспешно убрал у нее с дороги стул, испугавшись, что она наткнется на него. Девушка покачнулась и поднесла руку к голове, и он растерянно смотрел, не решаясь ее поддержать. Но она благополучно сама добралась до кровати.

Треву не терпелось взглянуть на рисунок, но сначала он на цыпочках подошел к кровати и как следует укрыл Люси одеялом. Она лежала словно мертвая, разметав пышные кудри по подушке. Интересно, какой естественный цвет у ее волос, подумал он и протянул уже руку, чтобы откинуть их с лица девушки, но тут же ее отдернул. Эта прелестная спящая девушка не принадлежала ему.

Он приблизился к камину, зажег от огня свечу и поднял ее над рисунком.

На каменных ступеньках одного из маленьких коттеджей сидел Лоренс. Рядом с крыльцом стоял большой глиняный горшок с цветущими астрами, которые слегка склонились от ветра. На Лоренсе была вязаная шапка, как будто ветер был холодным. Треву показалось, что у него на лбу из-под шапочки виднеется не то струп, не то заживший шрам. На ладони кузен держал какие-то предметы и, склонив голову, внимательно их разглядывал.

Трев поднес рисунок поближе. Больший из предметов был похож на кошелек, а блестящий кружок мог быть монетой. Выражение лица Лоренса было решительным, как будто он собирался что-то предпринять. Это выражение понравилось Треву куда больше, чем прежнее угнетенное и отчаянное.

Одетый, как бедный рыбак, кузен его казался худым и слабым, но в остальном здоровым, и Трев радостно улыбнулся.

Окружающая местность по-прежнему была ему незнакома, но изображена более детально. Хорошо, что он выбрал для Люси такой большой альбом! Кто-нибудь сможет узнать эту улицу, вдоль которой тянутся кирпичные домики, и стену, изображенную на заднем плане. У него было смутное представление, что астры зацветают только осенью. Означает ли это, что здесь изображено то, что происходило совсем недавно? Или год назад?

Люси что-то простонала и зашевелилась. Трев быстро обернулся. Люси вертелась в постели, словно запуталась в одеяле, которое съехало ей на голову. Он поспешно задул свечу, подошел к кровати и высвободил ее. Как только он убрал одеяло у нее с головы, она уткнулась лицом в подушку и горько заплакала. У Трева больно сжалось сердце. Может, все-таки лучше ее разбудить?

Но он не стал рисковать, а присел на край кровати и обнял Люси. Она вся сотрясалась от рыданий, и он прижал ее к груди, бормоча ласковые слова.

Казалось, это ее успокоило, и рыдания затихли, но ее снова стала трясти дрожь. Она стонала и дрожала, и наконец он лег рядом, укрыл ее одеялом и крепко обнял.

Если она будет лежать неподвижно, он сможет пережить и эту ночь. Трев не разнимал своих объятий, пока она не согрелась, перестала дрожать и наконец крепко заснула.