Книга Повязанный кровью - Павел Корнев

– Ну… Выбирайте, – правильно истолковав мои жесты, отстал паренек. – А то смотрите, давайте к нам.

– Выбрали уже, – пробурчал Арчи и уверенно зашагал к двум свободным нарам на правой стороне.

Я только развел руками и заспешил следом. А впрочем, нечего мне у теней делать – слишком недовольную рожу при словах Джиги амбал с татуировками скорчил. К чему лишние сложности? Непонятно, что ему наплести успели. Как бы чего не вышло…

Но стоило Арчи подойти к свободным нарам, как моментально запрыгнувший на одни из них тощий пацаненок в не по размеру просторной накидке нагло помахал нам рукой:

– Проваливайте, занято.

Опередив здоровяка, я без разговоров пнул задохлика в голову, и тот, слетев с нар, кубарем покатился по полу. К нам тут же бросились два явно ожидавших подобного развития событий мордоворота, еще несколько человек с правой стороны барака вскочили на ноги. Вот только Арчи не дал разгореться потасовке и, сделав шаг навстречу подлетевшим бугаям, двумя неуловимыми движениями сшиб их с ног. А после, уже не торопясь, хорошо поставленными ударами отправил парней в полное забытье.

Тень! Сейчас начнется!

Но ничего начаться так и не успело: с левой стороны барака раздался издевательский свист, и Вол, поняв, что дело пахнет большой кровью, дал отбой своим мордоворотам.

Что ж, сегодняшнюю ночь мы, может, и переживем. А вот насчет завтрашней – уже не уверен. Вол, тенью об заклад бьюсь, наше самоуправство без последствий не оставит. Иначе уважать не будут. Для начала он другими новичками займется, а потом и наша очередь придет. Выходит, завтра придется на поклон к здешним теням идти.

– Это… – Шутник недобро посмотрел на соседние нары. – Нам бы еще одно место.

– Окстись, а караулить кто будет? – осадил его забравшийся на верхние нары Арчи. – Двое спят, третий дежурит.

– И кто первый? – Габриель потер отбитые бока. – Только не говорите, что я.

– Так оно и есть. – Я занял нижние нары и блаженно на них растянулся. – Как в сон клонить начнет – буди.

– Да меня уже клонит!

– Твои проблемы.

Разбудили нас ни свет ни заря. Встающее солнце еще даже не начало светить в узкие оконца барака, когда дверь казармы распахнулась и сменивший мундир на широкие штаны и кожаную куртку капрал Стивенсон заколотил по стене дубинкой. Вбежавшие вслед за ним пехотинцы тоже не стали с нами церемониться, только они колотили дубинками и древками копий не по стенам, а по головам. Не удивительно, что обитатели барака выстроились рядом с нарами в одно мгновение.

Я постарался скрыть зевок и угрюмо уставился на долговязого капрала. Ну и чего ему не спится? Отдыхай, пока есть такая возможность. Нам вот за ночь выспаться толком так и не удалось: мало того, что приходилось перебивать сон дежурствами, так еще на другом конце казармы всю ночь кто-то надсадно выл. И ладно бы выл один бедолага, но вдобавок ко всему под громкий хохот кого-то били, время от времени раздавались дикие крики, а какой-то недоумок и вовсе затянул показавшуюся мне бесконечной песню. Хорошо хоть деревенские к нам цепляться не стали. Но чую, разговора с тенями не избежать. Слишком с той стороны барака на нас выжидательно поглядывают.

– Все на выход! – во всю мощь тренированных легких гаркнул капрал Стивенсон. – Кто вчера прибыл – строится по левую руку от выхода, остальные по правую. И не дай бог кто перепутает.

Выстроившихся, как и было велено, слева от барака новобранцев, сверившись со списком, пересчитали и погнали к навесу рядом с полосой препятствий, под которым были свалены отслужившие свой век доспехи. И капрал собственноручно нагрузил каждого причитавшимся ему хламом, не позволяя схитрить и выбрать что-нибудь полегче.

Пробитые насквозь кирасы, рваные поддоспешники, панцири с глубокими вмятинами, вырванными застежками и гнилыми ремнями в бою пригодиться уже не могли, но свою функцию выполняли исправно – весили они будь здоров, и пробежать в них дистанцию, а потом еще и сражаться оказалось по силам далеко не каждому.

Несколько сот шагов по прямой, потом в горку, следом высоченная стена с прорезями для ступней и ладоней, дальше спуск по канату, длинная лужа, грязи в которой было куда больше, чем воды, пробежка по бревну, подъем на укрепление по веревке с завязанными узлами, прыжки с бревна на бревно и снова изнуряющий бег.

Едва держась на ногах после полосы препятствий, я попытался оттянуть врезавшийся в горло ремень шлема, который на совесть затянула какая-то старательная армейская сволочь, и огляделся по сторонам. Полностью дистанцию прошли не более трети новобранцев. На мой взгляд, это – очень даже немало. Сам-то не знаю, как справился. Стою еле-еле, легоньким ветерком под весом давящей на плечи и грудь длинной ржавой кольчуги качает. Еще и с голодухи голова кружится.

– К оружию! – не дал нам даже перевести дыхание сменивший Стивенсона давешний лейтенант.

Чертыхнувшись, я снял болтавшийся за спиной тяжеленный круглый щит, кое-как просунул левое предплечье в ремни и вытащил из ножен тупую железную полосу в руку длиной. Одно радует: выступают против нас не тренированные пехотинцы, а такие же, как мы, новобранцы из других казарм. И пусть им не пришлось преодолевать полосу препятствий – шансы на победу у меня оставались неплохие.

Доставшийся мне противник – невысокий молодой крестьянин с уверенностью первого парня на деревне сразу же пошел в атаку и по широкой дуге рубанул тренировочным мечом. Прекрасно представляя, насколько сложно правильно управляться с этой железякой, я отступил назад, пропустил меч и, когда парня развернуло ко мне боком, не особо сильно приложил его чуть повыше колена. Вес тренировочной железяки оказался таков, что тот не удержался на подогнувшейся ноге и рухнул на землю. Готов.

Вот только на этом дело не закончилось, и по команде лейтенанта ко мне тут же кинулся вооруженный сразу двумя топорами детина, который уже успел разобраться со своим соперником. У этого были все шансы превратить меня в отбивную, и действовать пришлось незамедлительно: сделав шаг вперед, я, словно орудуя коротким мечом, распластался в длинном выпаде и нацелил свою железяку в прореху на обшитой железными кольцами куртке. Детина среагировал чуть позже, чем следовало, и, напоровшись на закругленное острие меча, сам выбил из себя дух. Зараза, чуть запястье не вывихнул.

Но и это было еще не все: на сей раз моим соперником стал посланный лейтенантом пехотинец, который ехидно улыбнулся и даже не стал поднимать с земли треугольный щит. И тут уж несладко пришлось мне.

Солдат был полностью уверен в собственных силах и торопиться не стал: поначалу короткие и осторожные замахи длинного меча набирали силу и скорость постепенно, но моя левая рука вскоре начала утрачивать чувствительность и все медленнее управлялась с неудобным щитом, которым и парировалась львиная доля ударов. Не желая нагружать ноющее запястье правой, я уворачивался, уклонялся, когда мог – подставлял щит и старался не отводить тяжелый клинок пехотинца крестообразной гардой собственного меча. О контратаках пришлось позабыть, и, чувствуя, как с льющимся с меня потом утекают последними силы, крыл себя последними словами за столь легкомысленно прогулянные уроки фехтования.