Книга Британские интеллектуалы эпохи Просвещения: от маркиза Галифакса до Эдмунта Берка - Максим Ковалев

Аддисон продолжал свои рассуждения о теории сопротивления также в № 12 «Фригольдера», где более откровенно высказывался в поддержку действий, направленных против злонамеренных деяний правителя – тирана. Наша конституция, писал он, устроена таким образом, что долг правителя охранять безопасность общества и долг подданных подчиняться ему взаимосвязаны. Если же монарх превращается «из благодетеля в злодея», устанавливает тиранию, которая делает собственность подданных незащищенной, а их жизнь опасной, то подданные вправе ради сохранения своих законов, религии уничтожить подобную тиранию. И Бог простит этих людей, которые «попытались избавиться от своего ужасного положения», угрожавшего им лишением свободы и безопасности295.

Судя по высказываниям Аддисона, он являлся убежденным сторонником теории сопротивления деспотической власти тирана. Но как в таком случае он оценивал события революции и гражданской войны середины 40 – х годов XVII века, являвшихся своего рода таким же сопротивлением народа власти тирана, о котором он столько теоретизировал? На взгляд Аддисона, события тех лет были «Великим мятежом», который расколол нацию и завершился убийством суверена. Журналист называл этот мятеж «одним из наиболее гнусных преступлений, какие только может совершить человек». В результате его были нарушены цели правления и благополучие гражданского общества: на одной стороне оказались те, кто был обеспокоен заботой о сохранении своей жизни, собственности и всего того, на что имели право, а на другой собрались те, кто стремился все это разрушить. Во главе последних встал человек «из низших слоев» (Оливер Кромвель – Т.Л.), которого поддерживали определенные слои общества. Опираясь на эту силу, он мог «совершать любые несправедливости по отношению к любому лицу». Восстание нарушило также все те обязательства, которые каждое правительство требовало от людей, находившихся под его покровительством, а это, в свою очередь, «привело ко многим низким, пагубным, вероломным поступкам и предательству».

«Великий мятеж» представлялся Аддисону «средоточием зла», вызвавшего «грабежи, безнравственность, убийства». Он привел к «обеднению народа, разорению семей, разжиганию ненависти среди сограждан, друзей и родственников, ввел страну в состояние войны и несчастий, а также подверг нападению со стороны внешних врагов». И если совершился в ходе восстания хотя бы какой – то малейший прогресс, то только в результате «насилия и кровопролития». По мнению Аддисона, «любой грабитель или убийца выглядят безвинными в сравнении с мятежниками». Предводителя восставших Оливера Кромвеля Аддисон иначе, как «узурпатором» не называл, полагая, что его политика и принципы «приводили в ужас и отвергались людьми добропорядочными и разумными»296. Но, пожалуй, наиболее примечательным высказыванием Аддисона об Английской революции явилось помещенное в № 28 «Фригольдера»: «Несчастья гражданской войны в правление Карла I и последствия, к которым они привели, отвратили жителей нашего острова от мысли вновь начать подобное предприятие и убедили их в результате фатального эксперимента также в том, что нет ничего пагубнее для англичан, чем свержение монархии»297.

Защищая право народа на оказание сопротивления власти тирана теоретически, на деле Аддисон отказывал ему в этом праве. Любые выступления против монархии он объявлял незаконными, называя их мятежом или восстанием, и призывал к их подавлению. «Если наш народ не обладает добродетелью, которая удерживала бы его от противоестественной злобы, проникающей в сердца и настраивающей друг против друга, ни достаточным разумом, чтобы воспротивиться тем, кто втягивает его в разрушительные действия, – писал он на страницах "Фригольдера", – тогда для правительства настает время применить репрессии для подавления подобных возмутительных волнений и беспорядков… Наше государство вооружено достаточной силой для подавления подобных безрассудств и достижения общественного порядка в стране»298. Как видно, представитель партии вигов Джозеф Аддисон твердо стоял на страже интересов власть предержащих. Свобода и право защиты общества от тирании гарантировались, на его взгляд, исключительно представителям имущих слоев, а народным низам в удел отводилось лишь слепое повиновение.

Большое место в общественно – политических взглядах Аддисона занимают его воззрения на роль политических партий в обществе. Просветитель обращал внимание на тот факт, что в Англии в правление королевы Анны заметно усилился интерес к политике в различных слоях общества. С присущим ему юмором журналист писал в одном из номеров «Фригольдера»: «Наш остров, который прежде называли нацией святых, теперь по праву можно назвать нацией государственных мужей. Почти каждый ее представитель, вне зависимости от возраста, профессии или пола, имеет собственный взгляд на министров и их правление». Аддисон показывал, как различные вопросы политики государства вызывали пристальный интерес у представителей всех слоев общества. Английская знать является «политиком от рождения» и поучает общины в том, как им следует вверять свою власть тем представителям, которых можно контролировать через юрисдикцию или привилегии, и таким путем ограничивать законодательную власть. Студенты университета, сельские йомены, сквайры, мировые судьи – все интересуются политикой. Не отстает от мужчин и прекрасная половина человечества: едва ли отыщется в королевстве хотя бы одна женщина, не наслышанная о противоречиях в церкви или государстве. Одним словом, заключал Аддисон, «каждый член общества сведущ об изменениях в конституции и прекрасно разбирается в государственных делах». И вот в этом, хорошо ориентирующемся в политике обществе начинаются раздоры, вспыхивает откровенная вражда друг к другу, вызванная партийными разногласиями, а порой просто принадлежностью к той или другой партии. «Наши дети присоединяются к фракциям еще до того, как узнают, где правая рука, а где – левая, – писал Аддисон во "Фригольдере". – Они едва научились говорить, но слова "виги" и "тори" становятся их первыми в жизни. Еще в младенчестве они обучаются ненавидеть одну половину нации и овладевают всей злобой и яростью партии до того, как наберутся уму – разуму»299.

С осуждением партийной вражды Аддисон выступал и на страницах «Спектейтора». Партии заставляют честных джентльменов ненавидеть друг друга, писал он. «Не может пасть на страну более страшного суда, чем этот ужасный дух раздора, который разделяет государство на два разных народа и делает его людей враждебными и чуждыми друг другу». Просветитель подчеркивал: подобные партийные раздоры действуют губительно на все общество. Партийный дух влияет на мораль и здравые суждения членов общества, открывает преимущества для его внешних врагов. Наконец, когда «ожесточенный партийный дух разгорается в полную силу, то он вызывает гражданскую войну и кровопролитие… Одним словом, он наполняет нацию мстительной ненавистью и уничтожает все зачатки добра, сострадания и гуманности»300.