Книга Колыбельная Кассандры - Эля Хакимова

Невежливо, подумать только! Да что эта глупая курица понимает в поэзии?! Когда душа говорит с душою, нет места общественным правилам, морали или невыносимо глупым понятиям хорошего тона.

Завтра. Это такое огромное слово и такое маленькое расстояние для того, кто уже перешагнул край вечности. Завтра он обещал прийти снова. Уже в четвертый раз. Я не могла найти в себе силы, чтобы выйти, ни в прошлый, ни в позапрошлый его визит. Хотя Арабэлла говорила, что я выглядела вполне хорошо для своего состояния.

Ох нет, не могу! Не в силах заставить себя подняться с постели, и ноги мои дрожат, хотя слабый вес тела, вернее того, что от него осталось, не давит на них, не прижимает к земле. Как? Как такой джентльмен с ясными глазами, прекрасный как принц из далекой страны, мог польститься на бледный немощный призрак давно умершей чернавки?

Я видела его впервые и представляла, что, возможно, таким же стал бы Эдвард, кабы я не убила его. Эти светлые волосы, длинные сзади и слегка завивающиеся у висков. Эти ясные глаза, доверчиво глядящие в омут, который собой представлял, наверное, мой взгляд.

Завтра снова увижу его! Арабэлла говорит, что я не должна так явно показывать свои чувства, но как бы я смогла сдержать их? В силах ли слабой, почти умирающей скрывать свои подлинные переживания.

И зачем бы это? Разве успею устыдиться их впоследствии? Ведь для этого необходимо время, а у меня его нет. Каждый день может оказаться последним моим днем на этом свете.

Я не могу, в отличие от нее, играть с мистером Миллером в саду. У него были платком завязаны глаза — и он шел на звук колокольчика в руке Арабэллы. Подумалось, как было бы хорошо, если бы я умерла…

Он ангел, решительно он ангел! Арабэлла тоже считает, что это существо высшего порядка. По крайней мере смотрит она на него так, будто молится перед алтарем с картиной Веласкеса.

Она позволила нам прогуляться по парку, хотя настояла, чтобы в отдалении шел слуга с моим креслом, которое он подставил бы сразу, как только мистер Миллер махнет рукой.

Но я не позволила свершить это святотатство и прервать священное наше уединение. О, я хотела бы вечно идти так, опираясь на его крепкую руку, глядя в его светлые глаза, внимая его стихам! Он мой Орфей, я знаю это, я так решила.

Гектор отчего-то невзлюбил мистера Миллера. Эту глупую собаку приходится удалять, когда нас навещает наш друг. Арабэлла обещала присмотреть за спаниелем, к тому же доктора всегда были против присутствия пса, утверждая, что шерсть вредит моим слабым легким. Ничто не вредит моим бедным легким и нервам так, как их лекарства!

Джейн и Лидия снова навещали тетку. Спустившись ко мне, они трещали как глупые сороки до тех пор, пока у меня не разболелась голова. А я так ждала Арабэллу с известиями от нашего друга.

Наконец близняшки оставили меня. Но прошло долгих томительных два часа, пока Арабэлла не решилась сказать мне правду. Удивляюсь, отчего люди боятся правды? Надо всегда говорить ее. Говорить в лицо, не прикрываясь правилами хорошего тона и мнимой любовью. Я так и поступала всю свою горькую и короткую жизнь. Отчего же со мной не хотят поступать так же?

Отец отказал мистеру Миллеру. Он сам соизволил приехать и лично изложить свои соображения. Видите ли, средств у мистера Миллера недостаточно для содержания даже здоровой жены. Но мне ведь определенно лучше!

С тех пор как мистер Миллер стал навещать меня, смерть только однажды подступала ко мне так близко, что я почувствовала ее холодное и смрадное дыхание. Тогда причина была в ужасном восточном ветре, который преследует меня и хочет свести в могилу.

Глупый, злой мальчишка! Раб, уродливый дикарь! Калибан тоже взялся меня расстраивать своими разговорами. „Этот красавчик“, как он мило называет благородного мистера Миллера, не стоит, по его словам, даже ноготка с моего мизинца.

Да что он знает о ценности того или иного? Он, всю жизнь провозившийся в навозе и среди животных? Пусть же все насладятся моей смертью, которую пришлось ждать так долго! Я с радостью умру, предпочту лежать в сырой могиле, в этом болоте, чем слушать их глупые себялюбивые разговоры!

Завтра будет свадьба. Не верю, что решусь бежать от батюшки вместе с моим милым мистером Миллером и верной Арабэллой. Отец так и не пришел помолиться со мной в последний свой визит. Нет, не смягчилось его сердце, права сестра! Побег — единственная для нас возможность обрести свободу и счастье. Платье висит в шкафу, и фата из пожелтевших кружев, которые когда-то украшали голову моей матери, лежит в изголовье моей кровати. Завтра будет свадьба?

Мне только что пришло в голову… Но хочу вначале поговорить с Арабэллой. Как унизительно, что приходится обсуждать с ней то, что должно быть лишь между двумя.

Арабэлла мерзкая предательница! Все решено. Если я не нужна никому в этом мире — этот мир не нужен мне. Послала за Жозефой среди ночи. Я решилась».

Глава 16

— Ну что? Возьметесь ли вы, Кассандра, найти моего убийцу? — сурово проговорила девочка, с видом жреца, занятого священнодействием.

— С какой радости? — зевнула в ответ Кассандра.

— Это не будет безвозмездным подарком. — Девочка испытующе воззрилась на гостью. — У меня есть чем заплатить.

— Чем же это? Могильной пылью? Картонной короной? Я живу здесь и сейчас, пусть и в компании с глюками. А ты истлела черт знает сколько времени назад. Да и вообще, была ли ты на самом деле? Одни думают о тебе так, другие эдак. Такого никогда не бывает с нормальными людьми.

— Нормальными? — слащаво улыбнулась Эмили.

— Теми, которые есть на самом деле, — покровительственным тоном пояснила Кассандра.

— А ваши стихи были на самом деле?

— Мои стихи были. Потому что я была. — Кассандра пожала плечами. Разговор вообще пошел не в ту сторону, что она ожидала.

— Ах, это ваши стихи. Уверены? — продолжала настаивать Эмили, что уже начинало раздражать.

— Я их сама сочинила… они пришли мне в голову. В мою голову.

— Что, если ваши стихи вам не принадлежат? Вспомните, сами ведь задумывались об этом. Что, если это действительно не ваше? И за то, что мы приписываем себе чужое, следует наказание! — торжествующе закончила Эмили.

— Какое? — насторожилась Кассандра. — У меня отнимут конфетки?

— Вы ведь перестали писать «свои» стихи! Так вот. Я могу сказать, почему.

— Пошла ты к черту, — огрызнулась Кассандра.

— Вы там бывали прежде меня.

— Не желаю слушать! — Кассандра точно знала, что и девочка, и этот разговор только кажутся. Если она просто не будет обращать внимание, то, возможно, вернется ее реальность?