Книга Только так. И никак иначе - Яна Перепечина

- Она нам и показала, всё, что знала. Усовершенствовал по своему вкусу генерал и голубой домик, который после раздела большого генеральского участка на несколько меньших, достался моим бабушке и деду и стал летней кухней…

- И который сгорел в пламени алчности Риммы Трофимовны Кузькиной… - Лялин усмехнулся.

- Именно, - Злата тоже улыбнулась. – В субботу, когда Ольга Васильевна ушла, посмотреть генеральский чудо-погребок мы уже не смогли – стемнело. Вчера едва не убили нашего Эдуарда Арутюныча. А вот сегодня, наконец, решили сходить на пепелище.

И вот на дне этого мусорного бака, работающего погребком, Павел обнаружил металлический лист, поднял его, а под ним оказался деревянный лючок… А в нём мы увидели ларец… Наверное, с сокровищами… Теперь только не узнаем, что там было, он ведь исчез… Хотя… - она на секунду замолчала, потом повернулась к Павлу и спросила:

- Как ты думаешь, а не может быть, что именно из-за этого сундучка тогда чуть не обвинили в краже Ольгу Васильевну?

Павел задумался:

- А ведь похоже! Она нам сказала просто, что пропало что-то ценное, так, может, речь как раз о сундучке и шла?

Лялин возмущённо рявкнул:

- Эй вы, искатели сокровищ и приключений на свою ж… - Он осёкся и поправился, виновато глядя на Злату, - на свою ж…жизнь! Ну-ка говорите яснее!

Злата снова пояснила:

- Ольга Васильевна, рассказывая о генеральской семье, упомянула и о неприятном инциденте. Тогда в доме произошла кража, а генерал в сердцах обвинил её. Потом извинился, правда, но пропажа найдена так и не была. Только вот что исчезло, она не сказала…

Павел встал и пошёл к телефону:

- Ольга Васильевна мне свой номер дала. Вот сейчас и позвоним… - он посмотрел в записную книжку и покрутил диск старого чёрного аппарата, - Ольга Васильевна! Здравствуйте! Это Павел Рябинин, новый хозяин Дома… Да… Да… Злата хорошо, спасибо. Вот рядом сидит. Ольга Васильевна, а вы не могли бы сказать, что пропало тогда у генерала… Ну да, когда он на вас подумал… Так… Ничего себе… Ага, понятно… Спасибо, Ольга Васильевна, я вам попозже ещё позвоню, если позволите. – Он с грохотом положил трубку и обернулся к сидевшим, вытянув шеи, Злате и Лялину:

- Тогда, летом семидесятого года, из дома генерала Федотова пропал сундучок с сокровищами.

Лялин вытаращил глаза:

- Что за бред?

- Да никакой не бред. Внуки генерала играли в пиратов, собрали по всему дому столовое серебро, в том числе и старинное, и многочисленные очень дорогие украшения генеральши, чтобы реалистичнее было. Порезвились, устали, сундучок приволокли и взгромоздили на стол в гостиной, то есть вот здесь, и оставили. А потом он пропал. С концами. Так сундук никто и не нашёл. Вернее, похоже, мы нашли. Но неуловимые сокровища опять исчезли…

- Они не исчезли, их украли, едва не зашибив тебя, мой друг, - Лялин устало потёр переносицу. – Сокровища… Вот, значит, как… И что мы с эти будем делать?

Павел и Злата растерянно помотали головами.

- Когда, говорите, вы узнали про «сокровища», будем уж их так называть для простоты, в субботу?

- Да только что. Ты же слышал. В субботу Ольга Васильевна упомянула только про факт кражи, без подробностей.

- Кому рассказывали?

Павел и Злата переглянулись, пожали плечами.

- Я никому.

- Я тоже.

- Да нам и в голову не пришло никому рассказывать. Кому интересна пропажа, случившаяся аж в семидесятом году? Не Янтарная комната и не библиотека Ивана Грозного, чай.

- То есть получается, вы никому не говорили, под «никому» я имею ввиду абсолютно никому, а не то, как часто бывает: «никому, только папа с мамой слышали, а также дворник дядя Ованес».

- Да точно никому.

- И никто случайно не мог услышать?

- Не мог. В субботу у Натальи был выходной, дедки мои тоже по выходным сейчас отдыхают. Так что в доме были только мы со Златой и Ольга Васильевна. Сейчас зима, окна закрыты, подслушать с улицы никто не мог.

- Тем не менее, как только вы «сокровища» нашли, сразу же их и потеряли. Непонятно…

- Да уж, это точно, - Павел потёр пострадавшую голову и поморщился, - надо ж было так лохануться. И зачем я, балбес, сундучок достал? Так бы треснули меня, я бы упал и всей массой находку придавил. Пришлось бы покусившимся остаться с носом – из-под меня они вряд ли бы смогли что достать.

В коридоре раздалась возня, недовольное кряхтение и покашливание. В гостиную ввалился старик в тулупе и валенках. Лялин вскочил:

- Иван Афанасьевич, дорогой вы мой, ну что? – дед молча прошёл к огню и устроился в кресле, вытянув ноги и закрыв глаза, Лялин с грохотом потащил из другого конца комнаты второе кресло, чтобы сесть рядом.

- Это и есть легендарный Афанасьевич, - шепнул Павел Злате, - Володька с него готов пылинки сдувать. Гениальный дед, в милиции чуть ли не с войны, а может, и раньше даже, такие чудеса творит, что все ахают. В силу возраста и репутации капризничает частенько. Но Лялина любит, ценит и вредничает реже, чем с другими…

Дед тем временем погрел руки над огнём, повозился, устраиваясь поудобнее и проворчал:

- Ну, что-что? Да нет там ничего! Что за стадо слонов там успело попастись? Все следы затоптали.

Злата пошла красными пятнами:

- Это я на четвереньках вокруг топталась, когда пыталась Павла вытащить… И бегала туда-сюда тоже я, за брезентом, потом обратно… Простите меня, Иван Афанасьевич.

Старик коротко посмотрел на неё, потом, смягчившись, добавил:

- Да ладно, не страдай. Есть кое-что. Следы вокруг чудо погребка принадлежат троим. Один был в берцах сорок пятого размера и двое в валенках с галошами, обе пары валенок сорок второго размера. Берцы Павла. Одни валенки твои, - он ткнул кривым старческим пальцем в Злату, - а третьи – преступника. Так что засветился голубчик.

- Мужчина, женщина? – Лялин потирал руки.

- А кто ж его знает? Вон она, - он снова указал на Злату, - сама пигалица, ножка максимум тридцать шестого размера, а валенки носит что твои лыжи. Может, и тут так…

- Ой, Иван Афанасьевич, ненаглядный вы мой, да что ж вы мне душу терзаете! А то вы не выяснили?!

Афанасьевич побурчал что-то себе под нос, потом весело улыбнулся, сразу помолодев, и махнул рукой:

- Судя по длине шага – мужик.

- Ну вот!

- Или баба-гренадёр.

- Так… понятно, - Лялин помрачнел. – Опять двадцать пять.

- Да не гони лошадей, Володенька! Там ещё следы женских сапог или ботинок, тридцать восьмого размера. Но они до голубого домика не доходят. Кто-то постоял за яблоней, потоптался и, судя по всему, к дому направился, рядом с этими следами обнаружились и отпечатки одной пары валенок того же сорок второго размера. Но это не точно, затоптаны эти следы основательно.