Книга Хранитель кладов - Андрей Васильев

«Их» – это кого? Селян? Или людей вообще?

Но уточнять не стал. Не уверен, что хочу услышать ответ на этот вопрос. Вдруг и я принадлежу к тем, кто является негодяем?

Я побродил по комнатам, в которых царило запустение и если не разруха, то что-то близкое к ней. Чувствовалось, что когда-то тут на самом деле была детсадовская дача. В одной комнате осталось несколько разломанных игрушек, в другой кучей были свалены разломанные кроватки, в просторной зале на втором этаже, которая, скорее всего, раньше являлась столовой, на стене висел плакат «Хлеба к обеду в меру ложи. Хлеб – это ценность, им дорожи!», ну и так далее.

И – тишина. Никто меня не звал, никто не просил выдать вольную. Наверное, матерый Хозяин кладов вроде того, которого бандюки в девяностых до смерти запытали, знал бы, как выйти с сокровищем на прямую связь, но мне лично подобные секреты профессии были неизвестны. По крайней мере пока.

Я наматывал круги по зданию, подбрасывая на руке небольшой синий мячик с зеленой полосой, который подобрал под лестницей, но все впустую. Не хотела родовая захоронка Белоруцких-Белосельских себя обнаруживать.

– А точно тайник раньше никто не вскрыл? – осведомился я у антиквара, который следовал за мной тенью все это время. – Просто никаких позывных не слышу.

– Я бы знал, – уверенно ответил тот. – Клад здесь.

– Здесь – где? – Я подошел к раздолбанному пианино, стоящему у стены, и нажал на одну из уцелевших клавиш. Их тут осталась половина, из-за чего клавиатура напоминала рот давно спившегося человека, который за собой совершенно не следит. Что удивительно – инструмент издал резкий, почти клекочущий звук. Надо же, был уверен, что под крышкой струн вообще не осталось. – Может, не в доме? Может, по саду походим?

– Разумеется, – кивнул антиквар. – Мы приехали за сокровищем и без него в Москву не вернемся.

– Возможно, мои слова прозвучат резко, но в данном случае вы ведь говорите только за себя? – осведомился я. – Ночевка в этом славном домике не входит в мои планы, уж не обессудьте. И место не то, и запах, знаете ли… Да и дела у меня на завтра кое-какие намечены. Разумеется, я сделаю все от меня зависящее, но жить здесь до той поры, пока рак на горе не свистнет…

– Валерий, в свою очередь хотел бы напомнить тебе о том, что в депозитарий мы можем зайти только вдвоем, – довольно холодно заметил Карл Августович. – Так что мои интересы – это твои интересы.

– Ваши интересы – это ваши интересы, – покачал головой я. – Просто в какой-то момент они пересеклись с моими, но не более того. Пойдемте уже в сад, а то меня мутить начинает от этой вони.

А сад-то, оказывается, был куда как немал. То, что я изначально принял за недальний лесок, оказалось его частью, это я понял, подойдя поближе. Смешно сказать, но там на самом деле большей частью росли вишневые деревья, пусть немного одичавшие, но зато осыпанные спелыми ягодами. Видно было, что и местные жители их рвали, и скворцы клевали, но все равно количество рубиновых точек среди листвы поражало. Может, просто нынешний год вишневый?

Я докурил сигарету, затоптал окурок и направился к машине, в багажнике которой лежал металлоискатель, подаренный мне Сивым. После нашей тогдашней поездки Пашка отдал мне его насовсем, так сказать, пожаловал с барского плеча, а я сегодня решил этот агрегат с собой прихватить. Господин Шлюндт, когда увидел, как я его загружаю в багажник, только иронично улыбнулся, но ничего на это не сказал. Как видно, принял за мою причуду.

– Карл Августович, вы же не станете претендовать на монеты или другие какие предметы, которые я тут найду? – на всякий случай уточнил я у антиквара. – Не входящие в оговоренный договором клад?

– Вообще-то мы сюда не для того прибыли, чтобы пару пятаков из земли выкопать, – попенял мне он. – Но да, не стану.

– В прошлый раз я набрел на захоронку вот таким же образом, – без тени шутки сообщил я ему. – Не уверен, что между этими событиями есть какая-то связь, но… А что если деньги к деньгам? Найдя малое, мы дернем за ниточку, которая приведет нас к большому? В любом случае этот вариант надо отработать.

– Изволь, – антиквар сделал гостеприимный жест ручкой, хоть было и заметно, что он здорово недоволен. – К тому же в этом есть нечто пикантное. Виталий, лопатку возьми из багажника, я видел, что наш друг ее тоже прихватил. Поможешь ему, если он что-то найдет.

Если честно, сейчас я брал некий тайм-аут. Собственно, для того и металлоискатель прихватил, поскольку предполагал, что может возникнуть подобный затык. Да что там? Я даже не сомневался, что на этот раз влет ничего не найду. Два прошлых случая, те, когда меня клады манили, – это везение, не более того. Гарнитур Лыбеди тоже не в счет, там совсем другая история, ее надо держать отдельно, как мух от котлет.

Черт, знать бы наверняка, что клад здесь, – стало бы проще, имелось бы понимание того, что обшаривание каждого сантиметра имеет смысл. А так тыканье пальцем в небо получается.

Ладно, сейчас поброжу, поскребу по местным сусекам, авось чего и придет в голову. Тем более что я Шлюндту не соврал, один из двух кладов я так и нашел. Второй, правда, при более пикантных обстоятельствах дал мне о себе знать, но это уже интимные детали, разглашению не подлежащие.

Да и понравилось мне с этой штукой ходить, ожидая попискивания в ушах. Серьезно. Есть в данном процессе нечто притягательное, уводящее в детство, когда мы клады искали ради приключения, а не для того, чтобы обогатиться или сохранить свою жизнь и рассудок.

Первая «поклевка» не заставила себя долго ждать, и это была монета, причем из числа тех, которую Сивый с Гендосом почти сразу бы отправили в котелок. Послереформенный советский «двухгривенный», не редкость ни разу. А «почти» – потому что они всегда внимательно смотрели на год чеканки. Оказывается, и среди подобных монет попадаются уникумы, пусть нечасто, но все же. Сивый как-то вечером мне целую лекцию прочел, в которой осветил этот вопрос, в ней фигурировали московский и ленинградский монетные дворы, года выпуска, завитушки на аверсах, смотрящие не туда, куда надо, количество колосьев в снопах и много чего другого. Я, признаться, практически ничего из этого не запомнил, потому попросту сунул монетку в руки Виталия, который ее и выкопал, со словами:

– Сувенир. На память о сегодняшней вылазке за город.

Минут через сорок таких «сувениров» набралось полтора десятка, причем среди них попадались и раннесоветские монеты, одна даже тридцатых годов.

Мало того, я еще и медаль нашел. Правда, не военную, а, если можно так сказать, гражданскую, с Лениным. Сначала было обрадовался, подумал, что редкая, но после Карл Августович мне объяснил, что ей в свое время только что домашнюю живность не награждали. Их к столетию Ильича наштамповали не меньше, чем в свое время юбилейных же медалей к трехсотлетию дома Романовых.

А потом я нашел клад.

Нет-нет, не тот, что планировалось, но все равно самый настоящий. Я вынул его из-под кустов разросшейся до неприличия смородины, причем пришлось даже немного повредить ее корень, оплетший изрядно проржавевшую плоскую небольшую банку, в которой что-то погромыхивало.