Книга Прискорбные обстоятельства - Михаил Полюга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что это мы с вами, как две ученые вороны: «вы» да «вы»? — наконец решил форсировать события я. — Выпьем на брудершафт!
Она кивнула — впрочем, без особого энтузиазма:
— Я же просила: говорите мне «ты», «Лиля».
— Нет, так нельзя. Существует давно заведенный порядок общения между людьми, когда два человека сближаются настолько, что хотят перейти естественную грань отчуждения и стать ближе. Это как обряд доверия друг к другу. Или вы не согласны?
Я наполнил стопки, подсел на кровать к Квитко, и мы не без труда переплели в замок наши руки, выпили и поцеловались. Черт подери! До чего гуттаперчевыми и бесчувственными показались мне ее губы! Или она не хотела целоваться? Нет, матушка, шалишь! Я впился в ее рот еще крепче и долгим поцелуем перекрыл возможность вдохнуть — тогда только губы ее перестали сопротивляться и раскрылись…
— Хочу курить! Я на воздух хочу! — слегка задыхаясь, пробормотала Квитко, едва только я отпустил ее, и попыталась проскользнуть мимо меня к балкону.
— Нет уж! Допьем, и делу конец! Дурной тон — оставлять на дне слезы, — возразил я, опустошая бутылку. — Кстати, вот еще шоколад…
Мы прикончили бренди и взялись за шоколад.
— Вам, я заметила, не понравилась наша администратор? — нащупывая хоть какую-нибудь тему для разговора, спросила меня Квитко и надкусила горькую темно-коричневую шоколадную дольку. — Почему? Как по мне, милая девушка. Кажется, Оксана?
— Был такой писатель, Сомерсет Моэм. Он написал очень мудрый и грустный роман, называется «Узорный покров». Герои — муж и жена, он ее любит, она его нет. Так вот, не очень умная жена, попавшись на адюльтере, рассуждает: «Что с того, если какая-то дурочка изменила мужу, и стоит ли мужу обращать на это внимание?»
— Ну и что из того?
— Эта наша администратор чем-то напомнила мне жену героя, Китти. Мне кажется, она из тех, кто не станет задумываться над поступками, а после сделает вид, что не понимает, о чем, собственно, идет речь. Кроме того, я не люблю, когда женщины демонстрируют свои прелести всем подряд. Видела, как у нее выпрыгивают из расстегнутой до пупа рубашки груди?
— Ну и что из того? — упрямо повторила Квитко, и это меня разозлило. — Вы точно престарелый ревнивый муж: и сам не гам, и другому не дам.
— В самом деле, не дам, — процедил я, несколько растерявшись от такой наглости. — С какой стати кому-то давать то, что принадлежит только мне?!
— Собственник! А женщина, значит, не в счет?
И она скользнула мимо меня на балкон, точно рассерженная оса.
Над распахнутой балконной дверью, там, где только что прошелестела Квитко, вздулась легкая занавеска, и в номере пахнуло свежим октябрьским воздухом, а следом раскатился отдаленный автомобильный гул улицы.
Что ж, поглядим, чего хочет женщина, ухмыльнулся я убегающей женской спине и потянулся следом. Может статься, именно того, чего хочу сейчас я…
«Правильнее было бы для меня остаться в номере, — думал при этом я, как шахматист, просчитывая шаги наперед. — Все равно на балконе ничего не произойдет. Просто не может произойти, потому что балкон не то место. Да и время выбрано неудачно: пусть бы подумала в одиночку, чего хочет она, а главное — что не очень-то нуждаются в ней. А то, чего доброго, станет в позу, начнет изображать добродетель, отбиваться от ухажера, и это зачтется мне в негатив. Одна маленькая победа может обернуться поражением… Да и зачем мне нужно сие волокитство? Повесить еще одну “медаль за отвагу” на грудь ветерану?..»
Но пьяный азарт уже увлек меня к цели. Что ни говори, а природа в нас сильнее разума, и его жалкие доводы не могут быть действенны, когда след взят и добыча близка.
Я выбрался на балкон и устремился к Квитко. Забившись в угол, она с вызовом курила, как курят за углом школы дерзкие девчонки, игнорируя негодующих педагогов. Но я ведь не педагог! Приблизившись, я обнял ее за талию, — в ответ она вся напряглась и вжалась в разделительную решетку между балконами. Тогда я погладил ее по теплой макушке, провел ладонью по спине между лопаток, — она подняла плечи и прерывисто вздохнула, как если бы собиралась заплакать.
«Батюшки-светы! — невольно отступая, подумал я. — Вот дура! Кому ты нужна, если уж на то пошло? День-два, и вернешься в целости и сохранности в свое облупленное гнездо от трамвайного управления! А могла бы увидеть и ощутить, что такое осенний свет…»
Скрывая досаду, я вернулся в номер, не раздеваясь улегся на кровать поверх покрывала и стал тупо разглядывать потолок.
Да, ничего нового в этом мире не происходит. Девочка, скорее всего, из тех, кто ужинает за ваш счет в ресторане, едет в вашем такси домой, строит глазки, но в итоге даже на порог вас не пустит. Старая кавказская поговорка «Кто девушку обедает, тот девушку и танцует» в данном случае не проходит. Разумеется, будь я нацменом, говорил бы с ней по-другому. Но, увы, здесь тот случай, когда выгоднее вовремя отступить, сделать вид, что ничего особенного не произошло, а там…
«Ну, берегись, недотрога!»
— Евгений Николаевич, я выйду на минуту к себе в номер и скоро вернусь, — прошмыгнула мимо моей кровати к выходу, по всей видимости, сполна вкусившая сигаретного дыма Квитко.
«Разумеется, милая, иди, — и я состроил в ответ любезную гримасу. — А там что-нибудь еще придумаем. Пойдем погулять или спустимся в кафе и выпьем отменный львовский кофе. Иди, милая, думай. Еще не вечер!»
— Итак, Акела промахнулся, — произнес я, едва остался один. — Одно радует: некому мертвой хваткой вцепиться старику в загривок, потому как старик — волк-одиночка. Что ж, надо привыкать: и молодым дают от ворот поворот, а подтоптанным и подавно.
Я поднялся с кровати, прошел в санузел и посмотрелся в большое, на полстены зеркало над умывальником. Нет, в данном случае можно бы и поспорить: этот благородный дон с язвительной усмешкой на тонких, почти бескровных губах и вправду не первой свежести, но для баб, знающих толк в мужчинах такого сорта…
— Гм! Кто бы еще сказал тебе комплимент, как не ты сам?!
Тут во входную дверь постучали, и я пошел открывать. О господи! На пороге, рядом с сияющей Квитко, стояла моя подопечная по службе майор милиции Светлана Алексеевна Капустина, следователь по особо важным делам и организованной преступности областного управления внутренних дел. Эта-то откуда взялась? Ей-то что здесь, с нами?
— Евгений Николаевич! Вот так встреча! — и Капустина бесцеремонно подставила мне щеку для поцелуя, хотя никогда прежде мы не были с нею накоротке. — Кого не ожидала здесь увидеть, так это вас. Какая приятная неожиданность!
А уж я-то как не ожидал! Вот она, внезапная помеха моим планам! То-то Квитко сияет, как новая копейка: объявилась спина, за которой ей в случае чего можно будет от меня укрыться. Дура дурой, а разумеет, что в такой ситуации мне лишние глаза ни к чему.
