Книга Цена ошибки - любовь - Константин Фрес

— Да мне наплевать! Наплевать и на тебя, и на твою заботу, и вообще на все, кроме него, понятно?! — взвизгнула Лиля. Из ее серых глаз брызнули слезы, веки покраснели еще сильнее, из носа потекло, и Лиля стала выглядеть просто ужасно — жало и отталкивающе гадко одновременно. — Оставь меня, отстань, я видеть тебя не могу, не хочу, дурак ты старый! Я ненавижу тебя, ненавижу! Я никогда его не забуду, никогда! Ты вообще рядом с ним никто и ничто, понял?!

Андрей молча слушал поток ее визгливой брани, прерывающейся рыданиями, срывающейся на крик, и румянец стыда медленно сползал с его щек, ярость сменялась странным безразличным спокойствием, и последние, самые обидные слова он выслушивал уже практически равнодушно.

— Понял, — ответил он легко. — Хорошо. Я все понял. Я не нужен тебе. Хорошо. Тогда давай, поднимай свою задницу и иди отсюда.

— Куда?.. — ошарашенная его спокойным ответом, Лиля прекратила кричать, и в салоне автомобиля повисла неловкая пауза.

— А не знаю куда, — беспечно ответил Андрей, разводя руками. — Куда хочешь. Можешь обратно подняться в офис и там поскандалить. Я даже слова не скажу.

— Меня же не пустят туда, у меня пропуска нет, — окрысилась Лиля. — Все ты! Ты Яна заставил подписать увольнение, ты!..

— Да, я, — ответил Андрей. — И это последнее, что я для тебя сделал. Ты неблагодарная тупица, повернутая идиотка. Ты не понимаешь, что если за тебя некому будет вступиться, Ян тебя в порошок сотрет? Ты этого не понимаешь? За свою Сашку он не пожалеет тебя, ты это понимаешь? Ну хорошо, не понимаешь. Из упрямства не хочешь это понять и принять. Не хочешь. Но и я больше не хочу с тобой нянчиться, поняла? Защищать тебя не хочу, возиться с тобой не буду, не стану выслушивать твои истерики и оскорбления. В отличие от тебя, у меня гордость есть. Я люблю тебя, — Андрей глянул на девушку, в глазах его промелькнула боль. — Даже такую люблю. Но я тебе не нужен — что же… Я навязываться не стану. Но и использовать себя как половую тряпку не позволю. Уходи.

Лиля с минуту сидела молча, не веря своим ушам. Ей казалось, что внимание и терпение этого человека будут вечными, и теперь его холодные, полные решимости слова испугали ее. Даже сквозь пелену алкогольного опьянения Лиля вдруг очень остро и ясно осознала, что остается одна, совсем одна наедине со своим горем. Не к кому будет прижаться и выплакать свои слезы, никто не укачает ее на своей груди, шепча слова утешения, никто не отнесет ее, отяжелевшую, вялую, опьяневшую, в постель и не накроет одеялом, не упрячет ее в мягкий теплый кокон, словно защищающий от всех проблем… На мгновение Лиле очень сильно захотелось извиниться, попросить мужчину забыть все злые и оскорбительные слова, что она наговорила и снова поплакаться на его груди, долго, навзрыд, пока горе не выйдет из ее души слезами, но что-то удержало ее от этого искреннего и горячего порыва. Вероятно, та самая гордость, к которой Андрей все это время взывал.

«Да что же это я, в самом деле, — внутренне содрогаясь от хохота, подумала Лиля вдруг. — Один говорил о любви — и умчался к подруге, стоило попробовать ее в постели, другой клялся — а теперь выставляет? Да идите вы все… К чертям вас всех! К чертям…»

— Уходи, — повторил Андрей уже более нетерпеливо. В его голосе послышалось нетерпение, он словно хотел побыстрее избавиться от Лили и уехать — быстро, без сожалений и колебаний. Он боялся, что если она сейчас снова расплачется, беззащитно и горько, то он уже не сможет побороть себя и снова прижмет ее к себе, снова зароется лицом в ее волосы, вдохнет ее запах и будет целовать ее мокрые припухшие губы, утешая и шепча слова любви, которые никому не нужны…

— Да ради бога, — Лиля хрипло, неестественно рассмеялась, запахнулась в пальто. — Я свободна, гражданин начальник?

Она заглядывала ему в глаза, чуть более настойчиво, чем это было нужно, и Андрей почувствовал, кожей ощутил ее растерянность и наигранную браваду, с которыми она говорила о свободе.

— Свободна, — глухо ответил он, отвернувшись, чтобы не увидеть в ее растерянных глазах умоляющую искорку и не купиться на нее. — Иди уже. Сама решай свои проблемы.

— Благодарю, гражданин начальник! — ответила она голосом бессовестным и разбитным, и Андрей едва не завыл от боли, слушая, как за нею захлопывается дверца и наваливается звенящая тишина и пустота… одиночество…

*******

Лиля долго, до темноты бродила по улицам, бесцельно, не думая ни чем. В каком-то магазинчике она купила дешевого вина в картонной коробке, кое-как вскрыла жесткую упаковку и хлебнула слишком сладкой жидкости. Алкоголь приятно и мягко ударил в голову, принося расслабление. Захотелось спать, стало немного легче, боль, гложущая ее столько времени, отступила — как это бывало обычно, когда она выпивала бокал вина и откидывалась на подушки, засыпая в слезах.

Пошел снег, в зимнем пальто стало очень тепло, почти жарко. Еле переставляя уставшие ноги, Лиля брела по улице, глядя в наливающееся темнотой небо, с которого, кружась, падал снег, и думала. Она очень устала, но идти ей было некуда. Домой? Она вспомнила свою квартиру, темную, пыльную, где она не жала уже долгое время, и ей захотелось выть. Нет, нет! Лучше на улице. Зажигались фонари, кажущиеся плывущими над малолюдной улицей шарами мягкого золотистого цвета.

— Ян, а ведь все ты, — нетрезвым голосом произнесла Лиля, припоминая прощальный взгляд Андрея. — У нас с ним правда могло бы все хорошо быть. Могло. Если бы не ты и не твоя дурацкая Сашка!

Лиля еще хлебнула из коробки, сморщилась, отерла мокрые губы рукавом пальто. Ноги сами вынесли ее к знакомому месту — войдя в арку, Лиля оглянулась и поняла, что пришла во двор дома Яна. Она забралась в беседку на детской площадке и уселась там прямо на заснеженную скамью, прихлебывая вино, проливая его себе на одежду и отирая рукавом лицо.

Когда совсем стемнело и Лиля порядком продрогла, коробка с вином почти опустела а руки ее, окоченевшие, туго обтянутые кожей, как засохшие куриные лапы, перестали ее слушаться, к подъезду подъехала машина. Лиля узнала бы ее из тысячи — цвет, номер, мигающие стоп-сигналы, — и она расплакалась, как ребенок — жалобно и беспомощно, — увидев, как Ян и Сашка вывалились из нее, обнимаясь, целуясь. Мужчина просто вытащил девушку из салона, заключил ее в объятья, и Лиля видела, как медленно кружатся снежинки, падая на его черные волосы, пока он целовал Сашу — ужасно нескладную в ее простом коротком зимнем пальтишке. На фоне элегантно одетого Яна Сашка казалась какой-то неуместной, слишком яркой, но, похоже, ни ее, ни его это не смущало. Лиля рассмеялась сквозь слезы, отирая холодные щеки, сообразив, что Сашка — простодырая дурында, — даже не сообразила выпросить у Яна шубку поприличнее, и он не сообразил подарить — потому что не замечал, какое чудовищное пальто на ней надето. Она была хороша для него и такая. Впрочем, думала Лиля горько, покачивая головой, пройдет совсем немного времени, туман влюбленности рассеется, и Ян будет задумываться о статусности своей девушки. Но пока она была только для него, пока еще падал снег и они целовались на улице, как пара подростков — пылко, нежно, страстно, жадно, словно только недавно открыли для себя прелесть поцелуев и не могли насытиться ими…