Книга Красавица и Чудовище. Другая история Белль - Лиз Брасвелл

Белль заставила себя не отдергивать руки рывком, а отвести их медленно, словно так и надо. Чего еще касались вчера эти когти? Что или кого разорвали?

– Раньше такого не случалось, – сказало Чудовище, не заметив ее смятения.

Если бы оно разинуло пасть пошире, то легко могло бы схватить девушку, перекусить пополам или проглотить целиком. Своими длинными клыками оно запросто могло оторвать Белль голову. Но Чудовище нахохлилось, так что загривок походил на огромный горб. Огромные ярко-синие глаза, казавшиеся неуместными на фоне более темной шерсти, слезились.

– Держу пари, это из-за проклятия, -– мрачно сказала Белль. – Ты еще больше становишься чудовищем по своей сути. И все это моя вина.

Чудовище одарило ее еле заметной улыбкой.

– И твоей матери.

– Точно. – Белль плюхнулась на пол рядом с ним. – Родители.

Чудовище машинально накрыло ее руку огромной лапой и слегка сжало, словно пытаясь утешить ее. Девушка прислонилась к большому теплому боку, и Чудовище обняло ее за плечи.

– Они вон там, – тихо сказало оно после минутного молчания.

Белль завертела головой, оглядывая книжные шкафы, потом опомнилась.

– Извини?..

– Мои родители там. – Чудовище слегка дернуло подбородком, указывая на окно. Удивительно человеческий жест для такого огромного подбородка. – Я... их навещаю. Иногда.

– Покажи мне, – мягко попросила Белль.

Прежде чем выйти во двор замка, они завернули в гардероб.

На Чудовище по-прежнему были надеты модные брюки, которые оно накануне надело к ужину, а вот рубашка где-то потерялась. Вместо нее хозяин замка накинул на плечи свой старый потрепанный плащ и неловко попытался скрепить его золотой застежкой. С первого раза у него ничего не получилось, но вопреки ожиданиям Белль Чудовище не впало в ярость, очевидно, ему по какой-то причине было важно управиться с маленькой вещицей, не сломав ее.

Наконец, не выдержав, девушка решительно потянулась, и сама защелкнула застежку.

Чудовище ничего не сказало, только криво, невесело улыбнулось.

Потом девушка легко накинула на плечи свой старый плащ и застегнула его под подбородком, двигаясь так грациозно, что Чудовище невольно залюбовалось.

Потом, спохватившись, распахнуло дверь и вышло на улицу.

Белль шагнула следом, но споткнулась о порог. Не понимая, что произошло, она озадаченно посмотрела на Чудовище. Хозяин замка с мрачным видом указал на землю, облепившую нижний край двери и основание стен.

Сначала Белль подумала, что тут напакостили кроты или другие зловредные грызуны, но ведь на дворе зима, и все кроты либо впали в спячку, либо просто не способны прорыть мерзлую землю.

А потом Белль поняла, в чем причина загадочного явления, и у нее отчаянно забилось сердце.

Замок погружался в почву.

Паутина, покрывшая замок, точно белая плесень, затягивала его под землю, окончательно отрезая от мира. Скоро земля поглотит его целиком – так, будто его никогда и не было. Проклятие сделает так, что даже воспоминания о злосчастном королевстве совершенно изгладятся из людской памяти.

Белль поежилась и встретилась взглядом с Чудовищем, понимая – оно пришло к тем же выводам. Ни один из них не произнес ни слова.

Девушка глубоко вдохнула морозный воздух, поправила плащ и зашагала прочь от замка, навстречу внешнему миру.

Свет мерк у нее перед глазами.

Солнце скрылось за обрывками облаков, но день все равно был очень ясный. Землю покрывал тонкий слой снега – нежная, хрупкая пелена, которая наверняка растает с первым же порывом теплого ветра. Пока же вокруг было белым-бело, а с неба, медленно кружась, падали снежинки. По сравнению с полумраком замка пейзаж буквально ослеплял.

Даже от мерзкой белесой паутины, опутавшей статуи и кусты тонкими щупальцами, исходило неприятное бледное свечение.

Чудовище зашагало по снегу, и Белль пошла за ним, наступая в огромные следы с отметинами когтей. Ее ступни были в два раза меньше гигантских следов.

Чудовище повернуло налево, и они вошли во внутренний двор: в старые времена он, вероятно, мог быть заполнен оборонительными пиками, если шла война, или овцами и купцами, если времена стояли мирные, теперь же двор походил на хаотично заросший сад, припорошенный снежком.

И все же здесь было очень красиво. Любители всевозможных причуд – и не только философии мыслителей вроде Жан-Жака Руссо – безоговорочно одобрили бы такое «возвращение к природе», каковое являл собой дикий сад. Белль улыбнулась, представив себе, как Чудовище или озадаченный садовник интересуются модными веяниями, под влиянием которых оформлялись парижские сады.

По стенам змеились виноградные лозы. Тут и там птицы устроили себе гнезда – Белль предположила, что раньше, когда в замке еще жили люди, пернатые не чувствовали себя здесь так вольготно. Дятлы с громким стуком добывали из-под коры больных деревьев жуков, по земле отважно расхаживали голуби, высматривая семечки и совершенно не опасаясь ни кошек, ни собак.

Следуя за хозяином замка, девушка прошла под увитой плющом аркой и увидела розарий – прежде он, должно быть, походил на изысканную шкатулку.

Белль затаила дыхание. Розарий не мог сравниться величиной с огромными садами Версаля и Рима, но это компенсировалось узкими извилистыми дорожками и кустами, высаженными с таким расчетом, чтобы садик напоминал заполненный розами лабиринт, по которому можно бродить вечно.

Плотный ковер из плетистых роз покрывал стены, на земле росли садовые розы, а в больших каменных вазах красовались мелкие розочки. Других растений в саду не было, если не считать огромного количества сорняков и плюща – его зеленые побеги стелились по вымощенным камнем дорожкам и взбирались по стенам.

Белль нервно огляделась, высматривая яму в земле, из которой могла бы выйти сплетенная из плюща фигура, посетившая ее утром, но ничего подобного не заметила. Кусты выглядели... абсолютно нормально.

В отличие от розария ее матери розы этого сада, похоже, побило морозом. Впрочем, Белль сразу определила наметанным глазом, что до конца цветы не завяли и, кажется, пребывают в таком состоянии уже много лет, их стебли давно следовало подрезать, ветви плетистых роз ослабли и тяжело обвисли под увядшими соцветиями и плодами шиповника.

Находись Белль в собственном саду, сразу же сорвала бы одну ярко-розовую ягоду и отправила в рот. Они, конечно, довольно кислые, зато богаты витаминами и напоминают о летнем солнышке. Дома, на верхней полке буфета Морис до сих пор хранил чай из шиповника, который давным-давно засушила ее мать. Отец никогда его не пил, но иногда Белль случалось видеть, как он стоит у шкафчика с шелковым мешочком в руках и вдыхает неувядающий аромат.

Розарий нагонял на Белль тоску или, скорее, светлую грусть. Так чувствуешь себя, вспоминая о давно потерянных, милых сердцу вещах или о том, чего никогда не имел.