Книга Обреченная - Клаудия Грэй

Михаил сдал позиции без всякого изящества:

— Нет смысла иметь неприятности из-за бабы. Но я предупреждаю тебя, девчонка: скажи кому-нибудь хоть слово, и ты умрешь еще до зари. Раз уж мистер Марлоу желает, чтобы я не заставлял Алека убивать, придется сделать это самому. Ты будешь умирать долго.

— Никому не скажу, — поклялась я. — Ради Алека я никогда не проболтаюсь.

— Ему следовало потребовать безопасности не только для твоей сестры, но и для тебя, — сказал Михаил. — Потому что с этого дня у твоей сестры никаких неприятностей не будет. Может, и у тебя бы их не было, Тесс. Впрочем, вряд ли ты этого заслуживаешь, кроме того, я всегда получаю то, что хочу.

Несмотря на то что кровь все еще текла, Алек собрался с силами и встал на ноги:

— Оставь нас. Пожалуйста.

— Ну наконец-то вежливость. Возможно, ты начинаешь учиться. — Михаил отвесил нам насмешливый поклон. — Наслаждайся первой ночью за прошедшие два года, Алек. Скажи «прощайте» простым людишкам, так долго тянувшим тебя вниз. Завтра на рассвете ты будешь нашим. А сейчас прошу меня извинить, я еще должен послать маркониграмму своим соратникам в Нью-Йорк. Все это время они, разумеется, ждали нас и какое испытают облегчение, узнав, что им больше не придется тебя убеждать, Алек! Они будут готовы привести тебя в Братство целиком — и навсегда.

Михаил вышел. Едва дверь за ним захлопнулась, Алек рухнул на пол, сжимая щиколотку так, словно она болела сильнее, чем ужасная рана на плече. Мистер Марлоу и я присели рядом с ним, чтобы помочь.

— Ты все-таки попытался, да? — спросил мистер Марлоу. Голос его звучал до странного возбужденно и даже с надеждой.

Алек вытянул ногу так, что щиколотка высунулась из пижамы, и я увидела, что ее обвивает тонкая цепочка, буквально вплавившаяся в кожу. Он выдохнул:

— Тесс, сними ее.

Я как можно быстрее сорвала с него цепочку. Ожоги были настолько ужасные, почерневшие, что я не сразу сообразила — у меня в руке медальон его матери.

— Серебро, — прошептала я.

Дыша уже чуть легче, Алек сказал:

— Я сумел надеть ее, когда ты заспорила с Михаилом, это его отвлекло. Иначе пришлось бы тянуть время до завтра. Не знаю, подействовало или нет, но попытаться стоило.

— Очень удачно. Для вас обоих. — Мистер Марлоу взял у меня медальон и посмотрел на портрет давно умершей женщины. — Думаю, очень правильно, что именно твоя мать тебя спасла.

— Но серебро обжигает оборотней, — возразила я. — Алек, тебе больно! Зачем ты сотворил с собой такое?

Алек взял меня за руку:

— Мы так и не нашли в Европе людей, которые знают то, что требовалось нам больше всего. Но это не значит, что мы вообще ничего не узнали.

Мистер Марлоу добавил:

— В одной древней книге говорится, что прикосновение к серебру может помешать магии Братства полностью овладеть вервольфом во время инициации. Молю Бога, чтобы это было правдой!

Я с облегчением сжала пальцы Алека:

— Ты хочешь сказать, Михаил не может контролировать твое сознание?

— Надеюсь, нет, — ответил Алек. Он не разделял ликования отца.

— А ты почувствовал, что он тебя контролирует, в конце посвящения? Ведь что-то происходило. — Я вспомнила, как кружила водоворотом та жуткая тьма.

— Точно не знаю. Я почувствовал слабость, но мне было так больно и от серебра, и от ритуала — трудно понять. — Алек поморщился, глядя на ожоги. — Может быть, это не дало магии повлиять на меня в полной мере. Но это также может значить, что инициация вообще не совершилась и сегодня ночью я превращусь так же, как и всегда. В общем, мы не узнаем, получилось ли что-нибудь, пока не проверим все. Это была всего лишь книга легенд. Легенды могут лгать.

— Братство в любом случае будет пытаться взять над нами верх, — вздохнул мистер Марлоу.

— Знаю, пап. Прости, что ты оказался втянут во все это еще глубже.

— Мой сын стоит любой жертвы.

Я пыталась разобраться, что из только что увиденного было правдой, а что — обманом.

— Но ты же не сделал такой глупости, не выбросил Клинок за борт, правда?

Несмотря на все случившееся, Алек рассмеялся:

Раньше или позже ты начнешь думать так же, как и я, Алек. Когда познаешь наслаждение убийством, значение собственного господства — ты все поймешь

— Вот за что я тебя так люблю, Тесс. Практична до кончиков пальцев.

От слова «люблю» все во мне затрепетало, но я настойчиво повторила:

— Так не выбросил, нет?

— Конечно нет, — ответил Алек. Он попытался сесть на полу удобнее, но поморщился. Мистер Марлоу вытащил свой носовой платок, я взяла его и прижала к ране Алека, чтобы остановить кровь. — В мире существует всего несколько Клинков Инициации. Иметь два на борту одного корабля — это просто поразительно. Если серебро не помогло… если Михаил все-таки сможет влиять на мое сознание и контролировать меня… значит позже мы попробуем использовать Клинок для переговоров. Это что-то вроде залога безопасности для всех нас. Мы обязаны его сохранить.

— Хорошо. — Я прижала платок к ране и поморщилась, увидев, сколько крови на ковре. — Бедняжка, ты просто истекаешь кровью. Посмотри, брызги по всей комнате!

Алек увидел то же, что и я, — капли крови у двери — и нахмурился:

— Это не моя кровь.

— Что? — Я не поняла. — Но ранен только ты.

— Ты, случайно, не забыла, что я вервольф? Я свою и чужую кровь различаю по запаху. От Михаила шел сильный запах крови. Он… должно быть, он на кого-то напал.

Я ахнула. От ужаса меня замутило.

Михаил пришел сюда, обнаружив, что Клинка Инициации в сейфе Лайлов нет. Поняв, что тот пропал, он разозлился, так разозлился…

Малышка Беа.

Нед.

Мисс Ирен.

Он мог убить их всех.

Глава 22

Бросив раненого Алека и его отца одних, я со всех ног помчалась по коридору. С каждым вдохом в боку кололо, и теперь стюарды точно решили, что я сумасшедшая, но мне было плевать.

Дверь в каюту Лайлов оказалась закрыта, но не заперта. Я влетела внутрь и увидела хаос. Красивый диван и кресла перевернуты, стеклянный кувшин с водой разбит на множество блестящих осколков. Одна штора разорвана, а в комнате леди Регины завывает малышка Беатрис.

Когда я ворвалась в комнату, Лейтон лежал, распростершись на диване. Из ран у него на руках и лице текла кровь, разбитый нос распух. Миссис Хорн стояла рядом, держа в руках бинты, но не перевязывала Лейтона. Она находилась в каком-то оцепенении. Не знаю, что ей пришлось увидеть или чем Михаил ей угрожал. Всеми заброшенная, Беатрис в кроватке отчаянно вопила.