Книга Жюстина, или Несчастья добродетели - Маркиз Де Сад

Говоря это, сластолюбец снова осыпал ее ласками и время отвремени вставлял в заднюю пещерку свой посох. Между тем наступило времясерьезных утех. Роден бросил на свою дочь испепеляющий взгляд, и в его безумныхглазах читался приговор несчастной девочке.

— Отец, — рыдала она, — чем заслужила я такуюучасть?

— И ты еще осмеливаешься спрашивать, чем заслужила ее?Выходит, твоих преступлений недостаточно? Ты хотела познать Бога, потаскуха,как будто для тебя могут существовать другие, помимо моего вожделения и моегочлена.

С этими словами он заставил ее целовать названное божество,он терся им о ее лицо, затем потерся о него своей задницей, словно пытаясьпримять розы румянца на этой алебастровой коже. Потом перешел к пощечинам иругательствам, богохульнее которых трудно было себе представить. Ромбо,наблюдая за отцом и дочерью, прижимался чреслами к ягодицам Жюстины иподбадривал своего друга. Наконец бедную дочь Родена усадили на маленькийкруглый стульчик высотой около двух футов, на котором уместился только ее зад.Руки и ноги Розали привязали к свисавшим с потолка веревкам и растянули на всечетыре стороны как можно шире. Роден поместил свою сестру между бедер жертвытак, чтобы ее ягодицы были обращены к нему. Марта должна была ассистироватьему, а Ромбо предстояло содомировать Жюстину. Изощренный в злодействе Ромбо,увидев, что голова Розали свободно свешивается, ничем не поддерживаемая,приложился к ее лицу своим седалищем и при каждом толчке, когда он проникал ванус Жюстины, головка девочки ударялась о его ягодицы и отскакивала словно мячот ракетки. Это зрелище чрезвычайно забавляло жестокого Родена, и в голове егорождались планы новых пыток. Вот он овладел своей сестрой, и стало очевидно,что монстр решил совершить детоубийство одновременно с инцестом и содомией.Марта подала ему скальпель, и операция началась. Крики жертвы были ужасны, ноблагодаря принятым мерам предосторожности, они не могли помешать злодеям. Вэтот момент Ромбо пожелал увидеть, как его коллега будет оперировать: он, неизвлекая члена из ануса Жюстины, придвинулся поближе, и Роден вскрыл нижнюючасть живота; не прекращая совокупления, он сделал несколько точных надрезов,вытащил и положил на тарелку матку и девственную плеву вместе с окружавшими ееволокнами. Злодеи даже извлекли свои инструменты из женских задниц, чтобывнимательнее рассмотреть окровавленные внутренности. Розали, теряя сознание,подняла затуманившиеся глаза на отца, будто хотела упрекнуть его за чудовищнуюжестокость. Но разве мог голос жалости достучаться до такой души!Жестокосердный Роден вставил свой член в разверстую рану: он любил купаться вкрови. Ромбо начал возбуждать его. Марта и Селестина разразились смехом. ТолькоЖюстина осмелилась заплакать и прийти на помощь своей несчастнейшей подруге,которой уже вряд ли можно было помочь. Присутствующие терпеть не моглисочувствия, воспротивились ему и жестоко наказали ту, которая поддалась этойслабости. Чтобы примерно наказать Жюстину, Роден заставил ее сосать свой член,измазанный кровью, затем ее ткнули лицом прямо в рану, и он выпорол ее в такомположении. В это время его тоже пороли, и он не мог более сдерживаться оттакого обилия жестокостей: он успел только снова погрузиться в анус Жюстины,которую но его желанию уложили на тело Розали таким образом, что голова почтибездыханной девочки оказалась между ног нашей героини, а лицо последнейприжималось к большой кровавой ране, нанесенной отцом-монстром. Роденизвергнулся, Ромбо последовал его примеру, сбросив пыл в зад Селестины, целуяпри этом ягодицы Марты, и оба наших злодея, выжатые до капли, без силопустились в кресла.

Между тем Розали была еще жива, и Жюстина опять набраласьсмелости просить за нее.

— Дура! — сказал ей Роден. — Ты же видишь,что ей уже ничем не поможешь.

— О, сударь! Может быть, если мы попытаемся… Развяжитеее, уложите в постель, и я буду за ней ухаживать… Несчастная девочка, что онавам сделала?

— Пора восстановить в нашей крови сперматическоеволнение, — вступил в разговор Ромбо, довольно грубо тиская соскиМарты, — а то эти две шлюхи меня совсем оглушили: одна своими воплями,другая — причитаниями.

— Ладно, — согласился Роден, — тогда выпьемвсе эти бутылки шампанского, а Марта и Селестина заодно поласкают нас.

Через некоторое время Ромбо, начиная возбуждатьсяпо-настоящему после забот Марты и изрядного количества выпитого шампанского,поинтересовался:

— Что будем делать дальше?

— Что делать дальше? — переспросил Роден. — Авот что: привяжем Жюстину к трупу ее подруги, ты заберешься в мой задний проходи будешь вскрывать негодницу живьем, а я прильну к губам дочери и,вдохновляемый ласками сестры, буду вкушать последние стоны нашей жертвы…

— Нет, — возразил Ромбо, — мне пришла другаямысль, как покарать твою Жюстину. Радость от того, что мы убиваем женщину,быстро проходит, так как жертва после смерти ничего уже не чувствует,удовольствие от ее страданий заканчивается с ее жизнью, и от него останетсятолько воспоминание. Мы сделаем лучше, — продолжал Ромбо, засовывая вгорящий камин железный прут, — мы накажем ее во сто крат больше, чем еслибы лишили ее жизни: заклеймим ее, поставим на ней печать, и благодаря клейму, атакже всем этим красноречивым следам на ее теле, ее повесят или она сдохнет сголода. Так что она будет страдать по крайней мере до последнего мгновениясвоей жизни, и наше наслаждение при этой мысли будет более продолжительным иприятным.

Он сказал эти слова; Роден схватил Жюстину, и отвратительныйРомбо приложил к ее плечу раскаленное железо наподобие того, каким клеймятворов.

— Пусть попробует теперь показаться в таком виде, —злорадно проговорил монстр, — пусть только попробует! Эта роковая печатьсамым законным образом навлечет на нее массу бедствий.

— Пусть будет так, — сказал Роден, — нопрежде надо получить от нее удовольствие: самое время подвергнуть ее новымиспытаниям.

В руке варвара оказалась огромная связка гибких прутьев.

— Посади ее себе на плечи, — продолжалнегодяй, — я буду пороть ее прямо на твоей спине, и время от времени моиудары придутся на твои ягодицы, моя сестра в это время будет сосать меня. Мартатоже возьмется за розги и почешет мне седалище, в последние мгновения Жюстинымой член будет находится в ее потрохах.

Экзекуция началась. Роден не щадил своих сил, кровь, котораяструилась по ягодицам нашей героини, ярко-красными жемчужинами скатывалась на седалищеРомбо, вызывая в нем небывалый подъем.

— Теперь моя очередь! — закричалразвратник. — Только ты посадишь ее на себя в другой позе, потому что яхочу окровавить ей влагалище, а заодно бедра, живот, лобок и все прочиепередние принадлежности, которые я так презираю.

— О, черт бы побрал мою грешную душу! — воскликнулРоден. — Ну почему эта мысль не пришла в мою голову? Я просто в отчаянииот того, что ты придумал эту штуку прежде меня.

Злодеи приступили к следующей сладострастной процедуре, искоро вся передняя часть тела нашей сироты была порвана в клочья, впрочем, задРодена тоже изрядно пострадал. Он вытащил свое древко изо рта Марты, Жюстинуположили на канапе, и оба приятеля, которых усердно пороли — одного Марта,другого Селестина — оставили по очереди в недрах несчастной девушка последниесвидетельства своей гнусной похоти.