Книга Чужой сын - Сэм Хайес

— Эй, ты, сука драная! — неслось ей вслед. — Мы тебя найдем!

Она все бежала и бежала, мимо заброшенной парковки, через замусоренную школьную территорию, вдоль канала, где они с Максом устроили как-то пикник. Спустившись к воде, она наконец остановилась и согнулась пополам, пытаясь отдышаться.

Злые слезы текли по ее щекам. Как же она их всех ненавидит! Почему они не оставят ее в покое? Она же им ничего не сделала. Дэйна подобрала камень и с силой швырнула, камень звякнул, угодив в старую тележку из супермаркета. Дэйна представила себе, как окунает голову блондинки в грязную воду канала и ждет, пока на поверхность перестанут подниматься пузырьки. Больше всего на свете ей хотелось причинить боль, неважно кому, только бы избавиться от злости и тоски, что скопились внутри.

В школу она решила не возвращаться, вместо этого пойти в хижину Макса. Она знала, что не застанет его там, что ж, подождет. Черкнет эсэмэску, если деньги на телефоне остались. Сегодня у них английский, должны были раздать сочинения. Эти стервы подчинили себе всю ее жизнь: нужно выбирать коридоры, чтобы добраться до класса, не попавшись им на глаза, нужно думать, идти в столовую или сегодня придется прятаться с банкой колы в школьном дворе. И вот теперь из-за этих тварей приходится пропускать единственный любимый предмет.

По мосту загрохотал поезд. Странно, что эта лачуга простояла так долго, от поездов мост так и ходит ходуном. Дэйна подошла к двери и повернула ручку. Дверь поддалась. Дэйна отпрянула. Макс сейчас в школе. Может, там грабители? У Макса полно добра…

Она медленно отступала, стараясь не производить шума. Дверь резко распахнулась.

Человек, возникший на пороге, выставил перед собой нож.

Дэйна вскрикнула. Но в следующий миг поняла, кто перед ней.

Какого черта… — Она едва могла говорить. — Я думала, ты в школе.

— Я там и был. — Макс опустил нож и повернулся к ней спиной.

— Эй, подожди. — Дэйна схватила его за плечо, развернула к себе. — Ты плакал.

— Ну и что? — Он стряхнул ее руку и вошел в хижину, Дэйна следом.

— Что случилось? — Она толкнула его в автокресло, рядом с которым на ящике лежал дымящийся косяк и стояла банка пива. Затянувшись, она передала косяк Максу. Потом отпила пива и поморщилась. — Рассказывай.

Понадобилось пятнадцать минут, чтобы сердце Макса перестало бешено колотиться. Он не хотел показывать, как испугался, когда услышал, что кто-то открывает дверь хижины, но Дэйна все равно все поняла. Как она узнала, что он здесь? Неужели ей уже известно и остальное?

— Рассказывай, — повторила Дэйна.

Макс понимал, что только она одна во всем мире сможет понять его, но после их поцелуя… разве мог он рисковать? Разве мог разочаровать девушку, которая ему по-настоящему нравится? Да, ему и прежде нравились девушки. В старой школе. Но именно из-за них он оттуда и ушел. Его тогда разыграли, подстроили все так, чтобы высмеять. А учителя прикинулись, будто ничего не произошло, будто так и надо. Выходит, пока ты не пройдешь испытания из насмешек, издевательств и унижений, тебе не стать настоящим учеником Дэннингема.

Макс отвернулся.

— Да ничего не случилось. Просто плохой день. — То же самое он сказал классному в Дэннингеме. — А ты? Ты что, бежала?

— Да. Пришлось убегать от этих сучек. — Она ухмыльнулась с наигранной бравадой.

— Что они сделали?

— Да как обычно. Только я бегаю быстрее. — Дэйна рассмеялась, взяла из его пальцев косяк и затянулась. Помолчала. Вернула косяк, чуть влажный от ее слюны. — А теперь ты рассказывай. Хватит строить из себя крутого.

Хватит строить из себя крутого. Перед закрытыми глазами замелькали картинки того, что случилось в Дэннингеме. Они напали на него в душе, ударили ботинком в висок, отобрали все деньги и смеялись, смеялись. Как давно-давно, когда в детском саду мальчишка отодвинул стул и он с размаху шлепнулся на пол, а родители лишь посмеялись; и позже, когда его столкнули с лестницы и он сломал ногу, а родители были слишком заняты, чтобы расспросить, что же случилось; и все эти мелкие происшествия, в столовой как-то сыпанули целую солонку в суп и заставили есть; и все это барахло, что у него вечно отбирали, калькулятор, телефон, часы, что подарил отец, деньги на завтрак; и все эти шуточки, все эти прозвища и клички, все эти насмешливые улыбки учителей и гогот одноклассников, и как никто не желал быть с ним в паре на лабораторных…

— Макс?

Он почувствовал, как Дэйна пальцем провела по его щеке, смахивая слезу.

— Что случилось? Расскажи мне.

— Просто устал от всего. Бывает. — Он улыбнулся и глотнул пива. Но никакое пиво не могло уничтожить вкус мочи.

Воскресенье, 26 апреля 2009 года

Главный инспектор Мастерс считал, что боль в груди, которая появилась после того, как Кэрри и Лиа покинули участок, — это обычная невралгия от несварения. Отец Макса и его ассистентка уехали, и Мастерс и Марш попытались хоть как-то утешить женщину, которая прежде никогда не нуждалась ни в чьих утешениях. Внезапно его партнерские отношения с Кэрри превратились в отношения между полицейским и жертвой преступления. Погиб мальчик. Сын знаменитой матери. Женщины, с которой полиция давно и тесно сотрудничала. Эфирное время, что Кэрри предоставляла лондонской полиции, да еще и специальные репортажи каждые три недели были просто бесценны с точки зрения раскрытия преступлений. К тому же, если быть до конца честным, Мастерсу нравилась атмосфера телестудии. Работа с Кэрри имела много плюсов.

— Полная катастрофа, — сказал Алан Марш, когда Лиа вывела из комнаты тень, которая была когда-то Кэрри Кент.

— Катастрофа для нашего участка, — резко сказал Мастерс. — Кровь из носу, нам нужно поймать ублюдков.

Он помассировал грудь. Несварение тут ни при чем, понял он. Вероятно, это сострадание.

— Я должен снова поговорить с вашей дочерью, миссис Рэй.

По привычке он предъявил удостоверение. Женщина на него даже не взглянула.

— Она что, еще не все сказала? Дэ-эйна! Полицейский опять пришел.

В гостиной на диване развалился мужчина. В ногах у него растянулся пес. Больше сесть было некуда. Тут сзади раздался голос Дэйны:

— Здравствуйте.

Казалось, она почти рада его видеть.

— Дэйна, я хотел бы еще раз с тобой поговорить. — Он взглянул на мужчину, который, похоже, не собирался двигаться с места. — Может, пройдемся?

— Ладно.

Глядя, как она натягивает куртку, которая ей явно мала, Мастерс спрашивал себя, смывается ли вообще черная подводка с ее век. Он заметил, как девушка ласково, но твердо отказала младшей сестре, которая просилась пойти с ними.

— Взрослые разговоры, Лорелл, — сказала она, погладив девочку по голове.