Книга Замкнутый круг - Нора Робертс

– Но двадцать лет назад люди относились к этому несколько иначе, – продолжал Типтон, словно обращался к самому себе. – Бредли пользовался определенной репутацией, однако склонность к насилию никогда не числилась среди его «добродетелей». У него было несколько крупных долгов, но незадолго до того, как Бредли начал встречаться с вашей матерью, он оплатил часть из них. В общей сложности он вернул заимодавцам около двадцати тысяч долларов, однако ему требовалось как минимум еще столько же, чтобы расплатиться полностью.

– Значит, ему нужны были деньги? У Наоми они были. Бредли никогда не просил у нее денег, за исключением какой-то мелочи… – Типтон отложил деревянный брусок в сторону. – Это по ее собственному утверждению. Мисс Чедвик показала, что Алек Бредли ни разу не заводил разговора о сумме, превышающей полторы-две тысячи. Признаться, я подумал, что это по меньшей мере странно, поскольку Бредли жил, паразитируя на женщинах, вернее – на их деньгах.

– Возможно, он просто выжидал. Или.., или он получал деньги из другого источника.

– Я думал и об этом. – Капитан Типтон вытащил из заднего кармана шоколадный батончик, разломил его пополам и протянул половину Келси. – Но мне, к сожалению, не удалось установить это достоверно. С самого начала мне не давало покоя, откуда он взял те двадцать тысяч. Разумеется, он мог выиграть эти деньги на скачках, однако, по слухам, Бредли был никудышным лошадником и выигрывал ненамного больше, чем проигрывал, да и ставил он по мелочи. Нет, он говорил о большом деле, – добавил с набитым ртом Типтон. – Несколько раз он упоминал, что у него наклевывается какая-то большая сделка.

Правда, насколько я выяснил, дальше разговоров дело не пошло.

– Но если Бредли действительно заключил какую-то сделку, разве не могла она иметь отношения к моей матери? – Разволновавшись, Келси принялась расхаживать по мастерской. – Наоми дала Бредли отставку, сказала, что между ними все кончено, и он запаниковал, попытался принудить ее, ибо понимал: его большое дело сорвется, если Наоми больше не подпустит его к себе. Ему нужны были деньги, и многие об этом знали. Но кто мог использовать его, чтобы подорвать репутацию Наоми?..

Ответ сам собой возник у нее в голове, и Келси замолчала. Рука ее непроизвольно сжалась, сминая бумажный стакан с остатками лимонада.

– Так иногда бывает, когда берешься ворочать старые камни, – сочувственно заметил Тип-тон. – Никогда не знаешь, какая мерзость может притаиться под ними. Как бы там ни было, мне не удалось связать вашего отца с Алеком Бредли, хотя я и пытался. Прокурор дал «добро» на проверку банковских счетов мистера Байдена, и я прошелся по ним буквально с увеличительным стеклом, пытаясь обнаружить следы этих двадцати тысяч долларов. Но я ничего не нашел. Телефонные счета тоже ничего не дали – ни Алек Бредли не звонил в дом на Потомаке или в университет, ни профессор Байден не звонил ему.

– Папа никогда бы так не поступил, – глухо отозвалась Келси непослушными губами. – Никогда, слышите?

– Возможно, вы правы. В данном случае на вашей стороне улики, вернее – их отсутствие. К сожалению, под подозрением снова оказывается ваша мать.

– Есть и другой ответ, – повернулась к нему Келси. – Я знаю, есть другой ответ!

– Вы хотите, чтобы он существовал, – мягко поправил ее Типтон. – Может, вы его и найдете. И он скорее всего вам очень не понравится.

Он потянулся вперед и вынул из пальцев Келси смятый бумажный стаканчик.

– Насколько мне известно, только один человек связывал вашего отца с тем, что случилось той ночью в «Трех ивах». Это частный детектив Чарльз Руни.

Глава 11

Что-то было не так.

Гейб понял это сразу же, как только Келси пришла к нему после наступления темноты и заявила, что ей хочется побыть с ним. Он и рад был поверить, что все действительно так просто и что дело только в этом, но не мог.

Взгляд Келси был устремлен куда-то в пространство, улыбка казалась противоестественной, а в каждом движении угадывалось напряжение. Даже ее страсть, неизменно дарившая ему восторг, казалась слишком исступленной. Келси отдавалась сексу с неистовым пылом, который, однако, никак не мог замаскировать ее отчаяния.

Она словно пыталась загнать себя, измотать до последней степени и очиститься, спастись от чего-то, что не давало ей покоя. Гейб откликался на ее ласки и движения, и вроде бы все шло как надо, но теперь, чувствуя рядом ее неподвижное, но все еще напряженное тело и прислушиваясь к протянувшейся между ними тишине, Гейб подумал, что ни один из них не был полностью удовлетворен и не достиг полной разрядки.

– Ты готова, дружок? – спросил он. Келси завертела головой, выискивая на простыне местечко попрохладнее, чтобы прижаться к нему щекой.

– Готова к чему?

– Рассказать мне, что тебя тревожит.

– Почему что-то должно меня тревожить? – Ее голос показался Гейбу усталым, бесцветным. – Ничего меня не тревожит. Просто мне иногда вспоминается, что человек, которого я знала и по-своему любила, покончил с собой всего несколько дней назад.

– Это не из-за Рено. Я чувствую, что-то тебя гложет.

Келси перевернулась на спину и уставилась на темный прозрачный люк в потолке. Сегодня нет луны, подумала она. Тучи закрыли ее, словно дым. Так порой ничтожная малость способна скрыть нечто большое, даже огромное.

– Рено любил своего отца, – начала она. – Он даже не знал его, но все равно любил. И верил в него. Все, что бы ни делал Рено, – все вращалось вокруг этого: вокруг слепой, нерассуждающей веры и такой же слепой любви…

Она вздохнула.

– И когда Рено понял, что отец не оправдал его веры, он не смог жить с этим дальше.

Она беспокойно пошевелилась, и в темноте шорох трущейся о простыни кожи прозвучал как вздох.

– Было бы куда лучше, если бы он не думал об этом. Для всех лучше. Нужно было не ворошить старое, а оставить все как есть. Что можно доказать, оглядываясь на прошлое? И что можно изменить?

– Все зависит от того, – ответил Гейб, – насколько сильно тебе самому хочется оглянуться. И от того, что ты там обнаружишь, в этом прошлом…

Он несколько раз пропустил ее шелковистые волосы между пальцами.

– Это ведь касается тебя, верно? Тебя и Наоми?

– Мама считает, что все закончилось. Почему же я не могу так думать? Время нельзя повернуть вспять, как нельзя вернуть те годы, которые она потеряла. Которые мы обе потеряли. Пусть она убила этого Бредли – мне следовало бы принять это как данность. Я не должна допускать, чтобы это так много для меня значило.

Келси снова пошевелилась, потом села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. В этом движении было столько незащищенности и одиночества, что Гейб почувствовал, как его сердце буквально разрывается пополам.

– Тогда забудь об этом.