Книга Потерянные души - Дин Кунц

– Мэри-Джейн обожает кошек, – ответил Джулиан.

– Я знаю, – кивнула Сюзан. – Не думала, что она переживет потерю Мейбел.

– По-моему, она и не пережила, – Джулиан вздохнул.

Дверь открылась, в комнату вошел другой молодой мужчина, не тот, которого Джин-Энн видела в коридоре минутой раньше. Что удивительно, еще более красивый, и вновь у Джин-Энн сложилось ощущение, что он – какая-то знаменитость.

* * *

В комнатушке на крыше больницы, куда привела лестница из чулана, Тревис посмотрел на часы.

– Я думаю, уже стемнело.

Брюс Уокер еще не продрог до костей, но подмерз основательно, и ему не хотелось задерживаться в больнице.

С крюка на стене снял швабру. Прежде чем открыть дверь на крышу, выключил свет.

Затянутое облаками октябрьское небо казалось таким же темным, как и часом раньше. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Неподвижный слой облаков словно нарисовали.

Тревис вышел на крышу первым. Брюс последовал за ним, положил черенок швабры поперек порога, чтобы дверь не захлопнулась.

Эта дверь закрывалась автоматически. И хотя больница являла собой вражескую территорию, Брюс хотел оставить за собой возможность отступления.

На большой плоской крыше стояли несколько таких сторожек, некоторые с сетчатыми или решетчатыми стенами, другие – с капитальными. В двух находились лифтовые механизмы и, соответственно, с третьего этажа туда вели лестницы. Назначения других сторожек Брюс не знал.

На один-два фута над крышей выступали накрытые колпаками вентиляционные трубы. В меркнувшем свете они напоминали грибы.

Каждый из трех корпусов Мемориальной больницы, образующих букву «П» с широкой поперечиной, снабдили крепкой стальной лестницей, намертво скрепленной с кирпичной стеной. Лестницы эти обеспечивали пожарным доступ на крышу, помимо их гидравлического трапа. Так уж вышло, что пожарные лестницы на северной стойке и на поперечине были у всех на виду, но третья лестница, которая находилась от Брюса и Ахерна дальше других, позволяла спуститься по ней, не привлекая особого внимания.

И если они шли по крыше, держась на равном расстоянии от краев, ее ширина и трехфутовый парапет по периметру не позволяли увидеть их ни с территории больницы, ни с улицы.

Брюс повернулся к мальчику.

– Под нами технический этаж, никто нас не услышит, но все равно лучше не топать. Держись ближе ко мне.

– Хорошо.

– Не зацепись за вентиляционные трубы.

– Хорошо.

* * *

Молодой красавец двигался с грацией танцора и самоуверенностью кинозвезды. Он остановился в центре комнаты. Пятеро пациентов на инвалидных колясках, Джин-Энн Шуто и Джулиан Верджил, дожидающиеся, когда у них возьмут кровь на анализ, образовывали полукруг.

Потом он им улыбнулся, и красота его стала просто неземной. Джин-Энн видела, что это не только ее реакция. Даже Джулиан смотрел на молодого человека, как зачарованный.

И хотя Джин-Энн его совсем не знала, ей захотелось подарить ему контейнер с ее знаменитыми маленькими булочками, пусть она и понимала, что этим огорчит Мэри-Джейн.

Но не успела, потому что молодой мужчина сказал:

– Я ваш строитель.

Джин-Энн понятия не имела, о чем речь, но мелодичный и приятный тембр голоса настолько ее потряс, что ей захотелось услышать, как этот молодой человек поет.

А он повернулся к Лорейн Полсон и шагнул к ней.

Когда протянул правую руку к официантке, сидевшей в инвалидном кресле, она нерешительно улыбнулась, потом потянулась к нему, словно он пригласил ее на танец, а она не собиралась ему отказывать.

Что-то случилось с этой рукой молодого человека, прежде чем Лорейн смогла прикоснуться к ней. Сначала пальцы, а потом вся кисть начала распадаться, словно состояла из тысяч, может, и из миллионов мошек, которые, слепились вместе, имитируя кисть, но более не могли делать это столь убедительно. Форму они еще поддерживали, но кожа исчезла, вместе с ногтями и морщинками на костяшках пальцев. Кисть стала гладкой и серебристой, состоящей из роящейся массы крошечных насекомых, мириады их крылышек поблескивали, когда они яростно бились, бились, бились о воздух и друг о друга, хотя, конечно же, вряд ли кто-нибудь сказал бы, что это обычные и безобидные насекомые.

Лорейн отпрянула, но молодой человек наклонился вперед и положил руку ей на макушку, словно она – молящая о помощи, а он – духовный целитель, призывающий силу Господа, чтобы избавить ее от всех хворей.

Но тут его кисть ушла в ее голову, провалилась сквозь череп, превратив кость в масло, утонула в ее мозгу, тогда как сама Лорейн сучила ногами и отчаянно размахивала руками, но лишь мгновение, потому что потом разом обмякла. Ее глаза утонули в глазницах, исчезли из виду, на их месте появился серебристый рой, челюсть отпала, изо рта выплеснулась не горячая кровь, как ожидала Джин-Энн, но все те же миниатюрные и не жужжащие осы, только, конечно, не осы, и это множество псевдонасекомых принялось поглощать лицо Лорейн, без жужжания и не расплескивая ни единой капли крови.

Джин-Энн не отдавала себе отчета, что двигается, пока не уперлась спиной в стену и не ударилась о нее локтем, вскрикнув от острой боли, пронзившей руку.

Джулиан бросил цветы, книжку, завернутую в подарочную бумагу с кошечками, и метнулся мимо Джин-Энн к двери.

Ей хотелось убежать вместе с ним, но боль в локте, казалось, пришпилила ее к стене, пригвоздила к полу каблуками туфель.

Джон Марц держал в руке дубинку и опустил ее на голову Джулиану, нанеся удар такой силы, что звуком он напоминал удар бейсбольной биты по мячу, после которого последний улетал за пределы стадиона, а бэттер преспокойно совершал круговую пробежку. Джулиан рухнул на пол, словно куль с картошкой, а Джон Марц наклонился над ним, продолжая молотить по голове дубинкой. Джон Марц, жена которого состояла в Обществе красных шляпок, Джон Марц, который так забавно проводил ежегодные благотворительные аукционы, где собирались деньги для нужд больницы, теперь с невероятной жестокостью молотил и молотил дубинкой по голове Джулиана.

Лицо красивого молодого человека превратилось в маску экстаза, когда он запустил руку в шею Лорейн, совсем как фокусник запускает руку в высокий цилиндр, чтобы достать из него кролика. Когда рука ушла по локоть, тело Лорейн начало сжиматься, словно шарик, из которого выходит воздух, а молодой человек начал раздуваться по мере того, как внутреннее содержимое тела Лорейн перекачивалось в его тело. Голова теряла форму, на лице появилась демоническая ухмылка. Теперь все его тело клубилось серебристым туманом, расплывалось, как это ранее произошло с кистью, будто он целиком состоял из миллиардов маленьких крылатых пираний, которые имитировали форму человеческого тела.

Один из пациентов, которого Джин-Энн не знала, лысый мужчина с рыжими усами, вскочил с инвалидного кресла и метнулся к двери. Попытался оттолкнуть Джона Марца, но дубинка раздробила ему пальцы, сломала нос, проломила череп. Оторвав взгляд от мертвого или умирающего мужчины, Джон Марц посмотрел на Джин-Энн, широко улыбнулся, потряс дубинкой.