Книга Дом в Тополином Лесу - Кэтрин Ормсби

Нет!

Нужно попробовать ещё что‐нибудь, что угодно. Он взял с одной из полок ящичек кораллового цвета и высыпал себе на ладонь высушенные травы, которые в нём хранились. Розмарин и лепестки роз. Феликс не раз видел, как отец спасал этой смесью умирающих пациентов. Он поднёс горсть измельчённых трав к побелевшим как мел губам Эйсы.

Эйса закашлялся и открыл глаза. Зрачки, радужка – всё было ярко-красного цвета. Ли, стоявший у окна, испуганно вскрикнул. Феликс отпрянул от кушетки. Только Гретхен не шелохнулась. Глаза у неё округлились – Феликс сперва решил, что от страха. А потом она вдруг сказала:

– Ритуал! – и перевела взгляд с Феликса на Ли. – Чего же мы ждём?! Давайте проведём его прямо сейчас. У меня с собой цветок госпожи Страсть. Если мы изгоним господина Смерть, он не сможет забрать Эйсу!

– Сейчас принесу воспоминание, – пообещал Ли, – и книгу! – и исчез за окном.

– Больше ничего в голову не идёт, – призналась Гретхен, в отчаянии повернувшись к Феликсу.

Феликс неотрывно глядел в самый тёмный угол смотровой. Слепым глазом он отчётливо видел в нём элегантно одетого джентльмена. Господин Смерть бросил взгляд на свои карманные часы и самодовольно кивнул Феликсу.

– Феликс! – позвала Гретхен. – Феликс!

– Слишком поздно… – прошептал он.

Он безошибочно узнал этот взгляд господина Смерть.

– Вот! – прокричал Ли, просовывая в открытое окно банку с зелёной ленточкой.

– Может, и впрямь уже поздно, – сказала Гретхен, – но попробовать нужно.

Феликс кинулся к себе в комнату, влетел в неё и выхватил красную восковую свечу из своего тайника.

– Феликс! – проорал Ли. – Феликс, скорее! Господин Смерть заговорил, и мне его слова совсем не нравятся!

В этот раз Феликс и не думал о том, как бы осторожнее донести свечу, и на всех парах побежал в смотровую. Пока он бежал, огонёк на свече трепетал.

Ли положил Книгу Ритуалов на подоконник, а банку с зелёной ленточкой держал в вытянутых руках. Гретхен тоже достала фиолетовый цветок и подняла руку с ним так, что он оказался чуть выше банки. Господин Смерть по‐прежнему стоял в углу, не сводя глаз со своих карманных часов. Казалось, он всецело поглощён работой. Иначе непременно отметил бы, что Эйсе и Гретхен здесь совсем не место. Иначе непременно понял бы, что они задумали. Но вид у него был, как и всегда, предельно спокойный. Интересно почему: из‐за того ли, что он и не подозревает об их плане, или же потому, что уверен, что он не сработает?

– Нужно действовать быстро, – напомнила Гретхен. – Воспоминание надо подогреть на огне… Верно, Ли?

Ли поднял взгляд от раскрытой книги:

– Воспоминание подогреть на огне свечи, открыть крышку и добавить в банку цветок госпожи Страсть.

– Ясно, – сказала Гретхен и повернулась к Феликсу. – За дело.

39

Гретхен

Гретхен обожгло жаром свечи. Хотя Феликс держал её ровно, огонь ухитрился лизнуть костяшки пальцев Гретхен, попутно согревая воспоминание, которое держал Ли. А потом Гретхен вдруг поняла, что время пришло. Она сняла с банки крышку и бросила в неё цветок госпожи Страсть.

Со слезами на глазах девочка наблюдала за тем, как закружились в жидкости лепестки. Вскоре от цветка ничего не осталось, а содержимое банки из прозрачного стало ярко-синим. Перед глазами у Гретхен всплыло чьё‐то воспоминание: торт в честь дня рождения, покрытый розовыми взбитыми сливками, золотые воздушные шарики, привязанные к спинке стула. Она ощутила прилив раскаяния и беззвучно попросила прощения у того, чьё воспоминание забирает навечно. Потом картинка рассеялась, и перед глазами осталась одна только синяя жидкость. Она была довольно густой, несмотря на пламя свечи, которую Феликс держал под банкой.

В голове у Гретхен вновь пронеслось: «Время пришло». Она схватила Книгу Ритуалов с подоконника, где её оставил Ли. Стихотворение оказалось коротким – всего четыре строки. Гретхен произнесла вслух:

– Владыки-Тени, к вам взываю, явитесь же на Суд.Пускай преступные дела отмщение найдут.Есть среди вас один злодей, достойный страшных кар.Придите же, чтоб нанести заслуженный удар.

Повисла тишина. Казалось, даже сам воздух в комнате вдруг потяжелел. Гретхен закрыла глаза. А потом снова открыла и испуганно отскочила назад. Перед ней стояли три фигуры. Слева – дама в белом кружевном платье. Её пышные волосы легко струились по плечам, а на шее поблёскивало бриллиантовое ожерелье. Это была госпожа Память.

Справа стояла фигура в ярко-красной накидке, с острым подбородком и короткими курчавыми волосами. Губы незнакомки, которую можно было принять за хорошенького юношу, тронула улыбка – словно госпожа Страсть только что услышала восхитительную шутку. А посередине стоял господин Смерть. Он навис над Гретхен, словно дерево, согнутое бурей. На нём был элегантный чёрный костюм, а на запонках поблёскивали красные отсветы от пламени свечи. В одной руке он держал серебряные карманные часы. Глаза его напоминали две мрачные, глубокие пещеры.

«Получилось! – подумала Гретхен. – Получилось, хоть я и не первенец! Сработало!» И тут заговорила госпожа Память.

– Для чего ты позвала нас, заклинательница? – спросила она чистым, как звон хрусталя, голосом. – Кто нарушил закон и совершил преступление против жителей Бун-Риджа?

Гретхен ответила с трудом, заикаясь:

– Г-господин С-смерть. Это его надо судить.

– Такая крошка – и уже заклинательница, – заискивающе проговорила госпожа Страсть. – Совсем ещё крошка.

– Может, и так! – сказала Гретхен и выпрямилась. – Но я знаю, что делаю, и понимаю, что к чему. Вы с госпожой Память должны осудить господина Смерть за содеянное.

Комнату наполнил новый голос, мягкий, словно лёгкое прикосновение к плечу:

– Молю, расскажите, что же это я такого наделал?

Собрав в кулак всю свою волю и храбрость, Гретхен повернулась к господину Смерть.

– Вы убили Эсси Хастинг, – объявила она. – Она вместе с Эйсой попросила у вас Камень Желаний, чтобы обрести свободу и перестать прислуживать Тени и быть заклинателем. Вот вы её и убили. Причём с наслаждением. Потому что Эсси была помощницей госпожи Страсть, а вы хотели ей отомстить.

Госпожа Страсть перестала ухмыляться. В глазах у неё вспыхнул огонь.

– Прошу прощения?

Господин Смерть с предельно скучающим видом поправил запонку:

– Дорогая госпожа Страсть, это сущий пустяк по сравнению с тем, на что вы меня обрекли. Привязали к этому дому, будто собаку к конуре, да ещё и к Памяти подселили. По-моему, мы квиты, вам так не кажется?

– Так это вы, – процедила госпожа Страсть ядовитым тоном.