Книга Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – начало XVII в. - Виталий Пенской

Сам по себе маневр отхода и смены сотен («отвод») был достаточно опасным и требовал хорошей согласованности действий и отступающих, и идущих им на смену. В ходе сражения на окраинах Москвы в мае 1571 г., судя по всему, отсутствие четкой координации действий между «стравщиками» и их сменщиками привело к тому, что татарам удалось на плечах отступающих ворваться в русский обоз и тем самым добиться победы в сражении. Во всяком случае, только так можно трактовать фразу из победного «сеунча» Девлет-Гирея в Стамбул: «Была великая битва и яростная схватка. Нечестивцы (русские. – В. П.) не смогли выдержать удар. Они отступили и побежали к своему табору. Воины ислама прорвались в табор (русских. – В. П.) за врагами»[355]. Годом позже татарский Дивей-мурза, главный советник Девлет-Гирея («дума царева») и его правая рука на поле боя, прикрывая во главе своих нукеров отход конных татарских «сотен» («своих татар стал отводити»), замешкался и попал под удар внезапно контратаковавших русских ратников и попал в плен[356]. Если же смена сотен и полков осуществлялась в должном порядке, то противник мог получить крайне неприятный сюрприз. Так, 28 июля 1572 г. русский Передовой полк князей А. П. Хованского и Д. И. Хворостинина, усиленный наемными «немцами» ротмистра Ю. Фаренсбаха, «пришел на крымской на сторожевой полк, да с ними учял дело делати с немцы и с стрельцы и со многими дворяны и з детьми боярскими и з бояръскими людми, да мчял крымъской сторожевой полк до царева полку»[357]. Когда же хан, обеспокоенный вестями о поражении своих людей, бросил в бой резервы, русские воеводы повели своих ратников назад и навели преследующих татар на изготовившихся к бою стрельцов и наряд, укрытых за стенами гуляй-города. «И в те поры из-за гуляя князь Михаило Воротынской велел стрельцем ис пищалей стреляти по татарским полком, а пушкарем из большово снаряду ис пушек стреляти. И на том бою многих безчисленно нагайских и крымъских тотар побили», – сообщал неизвестный русский книжник[358]. Нечто подобное произошло и под Добрыничами зимой 1605 г., когда конница Лжедмитрия I, опрокинув конницу русскую, доскакав до русского обоза, неожиданно для себя натолкнулась на засевших за набитыми сеном санями стрельцов. Одновременный залп «полковой» артиллерии и стрелецких пищалей ошеломил неприятелей и обратил их в бегство, русская конница опомнилась, собралась с духом и кинулась преследовать хоругви самозванца «добрых две мили, убивая всех, кого настигала, так что всю дорогу помостили трупами»[359].

«Травля» могла длиться весь световой день, как, к примеру, в июле 1591 г., когда крымский «царь» «пришол к Москве на третьем часу дни и к обозу приступал со всеми людми. И государя царя и великого князя Федора Ивановича Всеа Русии бояре и воеводы князь Федор Иванович Мстисловской и конюшей и боярин и дворовой воевода Борис Федорович Годунов и все бояре и воеводы с крымским царем Казы-Гиреем и с царевичи, и с мурзы, и со всеми крымскими людми, и с нагайскими людми, сшедчися полки, билися весь день с утра и до вечера и из наряду по них стреляли»[360]. Воеводы не торопились выводить из обоза в поле полки, не выяснив «допряма» намерений противника и опасаясь какой-либо хитрой каверзы с его стороны. И если схватка носила нерешительный характер, то «травля» могла повториться снова и снова – как это было при Молодях, где русские и татары «травилися» 29 июля, затем 31 июля и 1 августа. Если же нет, то тогда ею могло все и закончиться, как это было в мае 1591 г., когда, увидев, что русские намерены продолжать бой, хан и его воеводы решили, что продолжать «дело» дальше не имеет смысла. Признаков того, что неприятель вот-вот дрогнет и обратится в бегство, не было (да и быть не могло – как-никак, но «отступать некуда, позади Москва»), русские позиции с наскока не возьмешь, а превосходство государева войска в артиллерии и огнестрельном оружии было подавляющим и грозило серьезными потерями при переходе от «травли» к решительному штурму гуляй-города и коша. Итог – в ночь татары обратились в поспешное отступление, «вдали плещи»[361].

Не так случилось при Молодях «авъгуста во 2 день в субботу», когда «царь крымской послал нагайских татар многых и крымских царевичей и многие плъки татаръскые пешие и конные к гуляю городу выбивати Дивия мурзу да и гуляй город велел взяти…». Командовавший русскими войсками воевода князь М. И. Воротынский, выждав момент, когда татары, безуспешно пытаясь взять штурмом гуляй-город, изнемогли и понесли большие потери («и как татаровя пришли к гуляю городу и ималися руками за стену у гуляя города, – и нашы стрельцы туто многых татар побили и рук бесчислено татарьскых отсекали…»), перешел в контратаку. По условленному сигналу русская артиллерия открыла массированный огонь по неприятельским боевым порядкам («из большово наряду ис пушек и изо всех пищалей»), гуляй-город раскрылся, и в схватку вступили дети боярские Передового полка во главе с Д. И. Хворостининым и немцы ротмистра Ю. Фаренсбаха. Одновременно с этим сам Воротынский во главе сотен большого полка, совершив обходной маневр по «долу», атаковал противника с тыла, «да учали с нагайцы и с крымцы дело делати сьемное, и сеча была великая», закончившаяся разгромом неприятеля[362].

В этом эпизоде мы снова видим излюбленный маневр, применявшийся раз за разом русскими воеводами, – связав противником боем по фронту, частью сил совершить фланговый маневр и атаковать неприятеля с тыла и фланга. Описывая подобный маневр и его результаты, основатель династии Великих Моголов Бабур вспоминал на склоне лет: «Люди, которые зашли нам в тыл, также приблизились и начали пускать стрелы прямо в наше знамя; они напали спереди и сзади, и наши люди дрогнули. Великое искусство в бою узбеков эта самая «тулгама». Ни одного боя не бывает без тулгама»[363]. Впрочем, применение этого маневра не всегда давало желаемый результат. Так, в сражении под Кесью/Венденом в октябре 1578 г. русская конница попыталась обойти польскую с фланга и зайти ей в тыл, но была отражена контратакой неприятельского резерва и обратилась в бегство. Неудача предпринятой «тулгамы» предопределила в конечном итоге и поражение русского войска в этом двухдневном сражении.