Книга Владыки Железного дракона - К. Л Вернер

Готрамм сделал широкий жест рукой, указывая на высоту и ширину коридора.

– Я думаю, это поселение выглядело совсем иначе до своего расцвета. Первых харадронцев, которые решили копать вглубь горы, вели суровые и жестокосердные лорды. Они не задумываясь могли отправить подчиненных на смерть ради возвеличения своих владений. – Капер кивнул сам себе, размышляя над собственной теорией. – Во времена первых раскопок эти коридоры были куда уже, и жители высекали дома прямо в стенах. Но затем молоты продвижения и промышленного развития снова прошли здесь, расчищая себе путь. – Готрамм с болью посмотрел на Грокмунда. – Кодекс разработан ради того, чтобы каждый мог рассчитывать на ту или иную компенсацию, но среди дуардинов встречались те, кто утверждал: спустившись с небес искать счастья на земле, ты теряешь защиту, которую дает Кодекс. Железные таны известны своей суровостью, и, я полагаю, Финнольф был таким же.

– Призрак тирана остался в полном одиночестве, – сказал Грокмунд. – Он не нужен собственным предкам, его не заберет даже Черный Нагаш. В этом есть своеобразное правосудие, если, конечно, ты веришь в правосудие. – Он окинул взглядом пустые оконные и дверные проемы и впечатал сапог в толстый слой пыли, устилавший пол под их ногами. – Как бы то ни было, вот во что превратилось наследие, которое он хотел оставить после себя.

От Готрамма не укрылось то, как поменялся тон, когда Грокмунд произнес последние слова.

– Так значит, это правда? Скагги не обманул, сказав, что тебя больше интересует само открытие, нежели золото.

– Это открытие – все для меня, – ответил Грокмунд. Его взгляд сделался отстраненным, словно он переместился в некое далекое место. – Есть немало эфирных химиков, которым достаточно отточить свое искусство и достичь совершенства в любимом ремесле, но мне такой доли мало. Я хочу что-то привнести в мир, дать ему то новое, что станет благом для всех Владык Харадрона. Когда «Бурекол» обнаружил гнездовье химер, я знал: я отыскал нечто, что сделает мое имя бессмертным. Я оставлю после себя наследие, которое будет жить, даже когда я уйду.

– Каждый дуардин желает гордиться своим именем, – ответил Готрамм.

Капер мог понять Грокмунда. Отважному капитану выпадает немало возможностей обрести богатство и славу. Когда дуардин отправляется в экспедицию, всегда существует призрачный шанс, что он вернется домой героем. Таким шансом обернулась для Грокмунда экспедиция «Железного дракона», шансом совершить что-то, благодаря чему современники будут поднимать тосты в его честь, шансом вернуться с находкой, которая увековечит его имя в камне.

Глаза Готрамма переместились к одной из статуй на колоннах. Он заметил вырезанные у ног статуи руны. Имя, высеченное в камне, – и не осталось никого, кто станет его читать. Он вновь бросил взгляд на Грокмунда, думая о том, как хрупко может оказаться будущее поколение.

Готрамм сконцентрировался на тьме впереди них. Безлюдный аванпост подавлял его дух, вгонял в тяжелые, мрачные раздумья. Чем быстрее они отыщут то, за чем пришли, тем лучше. Ему не терпелось поскорее покинуть это место. Не в последнюю очередь еще из-за назойливого ощущения, будто за ними наблюдали. Будто где-то среди теней за ними незримо следили.

Выжидали, готовясь нанести удар.

Скользя сквозь черноту, отсеченный глазной стебель незаметно крался за харадронцами по пятам. Ему не нужен был свет, зрение существа работало по законам, в корне отличным от тех, которым подчинялось зрение дуардинов. Даже в кромешной темноте он сохранял возможность видеть, улавливать движение потоков магии и ориентироваться с их помощью. Чары, что поддерживали жизнь в обрубке некогда целого существа, также усиливали и расширяли его чувствительность. Шпион обладал всеми качествами, необходимыми, чтобы успешно вести слежку для чародея.

Находясь вдали от аванпоста, колдун отдавал отростку приказы, вкладывал в него импульсы и стремления, благодаря которым он продолжал следовать за дуардинами, не раскрывая своего присутствия. Магические органы чувств позволяли существу замечать то, что было недоступно глазам харадронцев.

Стены аванпоста испускали собственную энергию, тонкие вибрации силы, вложенные в сам камень. Энергия проявлялась слабо, не сильнее, чем эхо, чем тень, практически слившаяся с царившей вокруг тьмой. Но обмануть Кхорама было не так-то просто. Он знал: это не игры воображения заставляют его видеть то, чего нет на самом деле. Здесь дремала сила: древняя и пугающая, способная сотворить разрушительное зло.

Когда-то эта сила была много более великой. Кхорам ощущал отголоски ее изначальной необъятности. Неусыпно и жадно кроша гору, дуардины потревожили нечто, чему следовало оставаться погребенным в беспробудных глубинах. С того момента их погибель стала неизбежна. Сила разрослась, поглотила откопавших ее дуардинов, продолжила увеличиваться, пытаясь дотянуться до всех шахтеров. Она прокладывала себе путь все выше и выше, достигла Крепости Финнольфа, проникла внутрь и принялась насыщаться ее обитателями. Сила полыхала, словно бушующий пожар, становясь тем жарче и яростнее, чем сильнее распространялась. И, как пожар, который гаснет, поглотив без остатка питавшее его топливо, она в конце концов прекратила свое губительное буйство. Растеряв энергию, оставшись без новых жертв для пропитания, сила лишилась возможности просочиться обратно в основание горы.

Все это передавал Кхораму обрубок, и чародей хмурился, обдумывая полученные знания. Сила ослабла, но не погибла. Огонь погас, но угли теплились и по сей день. Выжидали момента, когда в них вновь разожгут прежнюю устрашающую жизнь. Прежде чем разворачивать план дальше, следовало позаботиться о том, чтобы пожар больше никогда не разгорелся. Даже эхо, даже тень этой древней силы представляет собой угрозу Хозяину.

Кхорам вынул из сумки из лошадиной шкуры бледное мяукающее существо. Без тени жалости он полоснул клинком по тощему горлу, и на начерченные на полу символы магических охранных чар хлынула кровь. Негромко зазвучала гармоничная мелодия черной магии, и кровь запульсировала свечением. Музыка втягивала в себя мистические энергии, Кхорам направлял их в обрубок и сквозь него подпитывал спавшую в мрачных коридорах аванпоста древнюю силу.

Недобрые угольки, дремавшие в утробе тьмы, загорелись чуть ярче. Кхораму следовать быть предельно осторожным, чтобы угощение не оказалось излишним. Он хотел разжечь пламя, но не дать ему разгореться ярче свечи. Энергия должна окрепнуть достаточно, чтобы обрести форму и плотность, но ее былой силе и хитрости нельзя позволять пробудиться.

Когда угли наконец сумели разгореться до пламени, когда затаившаяся сила уже была готова выйти наружу, чтобы напасть, Кхораму пришлось удостовериться, что у огня недостает ярости сжечь дуардинов. Даже для чародея расчеты были трудны, когда дело касалось магии такого уровня. Он не мог с определенностью сказать, что в данном случае значит слишком много и слишком мало.

Имея дело с демонами, невозможно чувствовать себя в безопасности.

Сперва Брокрин решил, что глаза его обманывают. Он потер их руками, чтобы снять усталость. Не помогло: взглянув вновь, он увидел, что свечение никуда не делось. У двери в мастерскую бочара мерцал ядовито-зеленый огонек.