Книга S-T-I-K-S. Люгер - Денис Владимиров

Успел на выдохе переместиться за барную стойку, попутно роняя открывшего рот усача. Грохнуло один раз и тут же второй, третий.

Сверху звон разбитых бутылок, а меня обдало каким-то вонючим алкоголем. Виски, что ли, или местный самогон. В игру вступил еще один пистолет, по звуку похоже – «ТТ».

Я, лежа на спине, рванул «РГО» из кармашка, сетуя, что удобно не разместил светошумовую, зачем-то досчитал автоматически до трех и запустил ее через барную стойку. То ли там были совсем дебилы, или еще что-то им помешало рассмотреть тушку гранаты, которая, на их удачу, похоже, угодила прямо на мягкий диван, иначе бы сразу сюрприз. Но они продолжали резво палить, уничтожая запасы спиртного бара, куда тем таможенникам!

Секунда, еще одна… И грохнуло! Был бы не готов, оглушило бы. Огненный цветок разогнал поражающие элементы, которые хлестнули в разные стороны.

Звон разбитых стекол, чей-то визг, еще несколько совсем уж заполошных выстрелов.

Затем ор, мат, скуление.

И дикий визг. Но тот несся откуда-то из подсобного помещения.

Я резко выглянул и тут же спрятался обратно. Обернулся на долю секунды, разглядел, что бармен уселся на пятую точку, тряс головой, словно пытаясь вытряхнуть воду из левого уха, в глазах же растерянность и абсолютное непонимание, где он сейчас находится.

Мои противники валялись на полу.

Не теряя ни секунды, я в одном диком прыжке перепрыгнул барную стойку, сбивая несколько кружек ногами, и бросился к страдальцам. Удивительно везучие уроды! Катались, матерились, причитали, но были живы. Два раза повезло. А в третий – я не думаю.

Отпнул револьвер и «ТТ» подальше от уродов, резко перевернул одного, отчего тот взвыл, и, смотря в полные слез глаза, спросил:

– Кто послал?!

– Сука… Пошел ты! – Тот, видимо, неверно оценил обстановку. – Врач, мне нужен врач! Ты понял?

Вот это заявка! Я даже в неком недоумении замешкался, но контроль никто не отменял, да и на второго жути нагоню, сразу поймет, что шутки плохи.

Я выстрелил. И, оказалось, зря.

Второй сейчас не смог бы говорить в любом случае. Перевернул его, морда – кровавая каша. Да и хрен с вами!

Вдавил спуск, пистолет чуть подбросило. И оба пациента сучат ногами в конвульсиях. А то врача им! Бабу не заказать?

Обернулся. Черт возьми! Мужик, пивший до этого пиво, тоже катался по полу, прижимая к лицу окровавленные ладони. Так и хотелось сказать: извини, мол, парень, накладка вышла. Но ведь сам он идиот, стрельба сколько длилась? Не меньше двадцати секунд, и за это время не убраться подальше… Не знаю, как он в Улье выжил!

Еще краем глаза успел отметить девчонку-официантку, довольно симпатичную деваху, которая вроде была абсолютно целой, но орала так, что делалось страшно. Как в мультфильме из детстве, что-то там про бабку или бабу Перепелиху.

– Заткнись, дура! – погрозил я ей, и лучше бы этого не делал. Мощность крика увеличилась сразу на несколько децибел, не знаю, как остатки стекол не попадали.

Вновь повернулся в сторону входа. Не бежит ли кто на помощь убитым?

Нет, никого!

Из-за ора дамочки отдаленный рев сирены казался тихим и безобидным.

Вдруг, как по команде, женщина заткнулась. А я, обернувшись, почти уперся носом в зияющий провалом ствол помпового ружья.

– Бросай оружие! И руки держи, чтобы я видел! Или, Ульем клянусь, твои мозги будут соскребать со стен моего бара! – Голос Михалыча дрожал от ярости. «Бенелли» в руках тоже. Где ты был, дорогой, раньше? Почему глаза на беспредел прикрыл?

Рев сирены приближался, а к бару уже бежали вооруженные люди. С автоматами, винтовками, с миру по нитке…

– Ну, бегом!

– Так бегом или медленно?! – спросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал от адреналина.

– Медленно, аккуратно, но быстро! – подытожил тот.

И передернул помпу. В ставшей звенящей тишине пластиковый патрон, покинув окно выбрасывателя, вращаясь, глухо шлепнулся о пол, а потом звякнул донцем, покатился дальше.

Медленно-медленно, не делая ни одного резкого движения, я, удерживая пистолет указательным пальцем за спусковую скобу, развел руки в стороны, затем поднял.

– На колени, я сказал, на колени! Богом клянусь…

Выполнил требуемое. Не я первый начал, и по законам Острога был в своем праве.

– А теперь сцепи руки на затылке! И быстро-быстро, я сказал!

А потом мне в лицо прилетел ботинок, это сбоку подскочил забулдыга.

– Я тебя урою, сука! – заголосил он. – Тварь!

Выглядел тот пусть и страшно, но по меркам Улья – не особо. Посекло осколками немного рожу, глаза на месте. Ну да, нос на коже висит – ничего, до свадьбы заживет. Крови, правда, много – все заляпал и меня тоже, но раз драться лез, значит, ничего серьезного – жить будет. Можно было перевести все в партер и навалять ему еще немного до кучи, насрав на Михалыча и его клятвы, но перегорел уже, да и грубияна оттащили забежавшие в бар вооруженные мужики. Поэтому я только сплюнул кровавую слюну.

– Михалыч, что у вас тут за война?!

– Да хрен его знает. Вон у того надо спрашивать, – стволом ружья указал хозяин заведения в мою сторону.

– Не боись, спросим! – подытожил голос. – Твою мать, это же охранники с точки Люли…

Люля, Люля… Что-то знакомое. Точно – это же крестник Цемента.

Вот же мразь, и здесь, сука, нагадил!

* * *

– Это формальность, – убежденно заявил Дохлер. – Ясно же, что ты сидел нормально, никого не трогал, я и запись видел. К тебе полезли эти мудаки, в итоге огребли! Ну лишканул малость… С кем не бывает.

И пронесся из угла в угол. Камера, куда меня поместили до судебного разбирательства, – подвальное помещение без окон, три на два метра, с тусклой лампой под высоким потолком. Выделялась на стене выцарапанная надпись готическим шрифтом: «I am /I can», учитывая, что остальные слова и словосочетания никакой особой смысловой нагрузки не несли, кроме как сугубо описывающей обстановку и отношение к заключению в целом, это был блеск: «Я есть, значит, я могу». Надо же, занесло философов-эстетов и в эти края.

– Камера для смертников! У нас тут все быстро, заскучать не успеешь, повесят или башку срубят, – усмехнулся пузатый провожатый, гремя ключами, отпирая массивную стальную дверь.

Окно кормушки, две камеры наблюдения расположены высоко, чтобы слепых зон не было. Вот и вся обстановка. Ах да, главное – тяжелое металлическое, явно кованое железное кольцо, вделанное в стену, на уровне пояса, к которому меня сноровисто приковали наручниками два дородных конвоира, втолкнув в полутемное помещение, после слов тюремщика.

Сбежать отсюда… Не знаю, не знаю. Вряд ли кто-то смог бы сбежать отсюда даже с дарами Улья, если только не умел ходить сквозь стены. Мне же отчего-то не удавалось переместиться в этом стакане. Умение не откликалось, как я ни старался. Да и стальные браслеты на запястьях, стянутые с безумным идиотизмом товарищами, знавшими толк в садизме, сводили на нет все мысли о свободе. С каждой минутой терялось ощущение рук. Вот же суки! Несколько часов, и поможет только ампутация. Хотя это же Улей. Но…