Книга Виктор Лягин. Подвиг разведчика - Александр Бондаренко

«В начале войны руководство не собиралось отпускать В. А. Лягина из центрального аппарата, поручив ему подготовку разведывательно-диверсионных групп для деятельности в захваченных немцами промышленных центрах. Отказ подготовленного им руководителя резидентуры отправиться в Николаев, в тыл противника, Виктор Александрович расценил как собственный просчет. Он считал, что сам должен исправить ситуацию, лично возглавив разведывательно-диверсионную работу в крупнейшем судостроительном центре Причерноморья».

Честно говоря, запинаемся на том месте, где говорится, что Лягин готовил разведывательно-диверсионные группы. Видимо, точнее будет сказать, что он принимал определенное участие в подготовке таковых — все же основная тяжесть этой деятельности, без сомнения, была возложена на сотрудников, имевших опыт разведывательно-диверсионной работы в той же Испании, ну и, возможно, кое-где еще, хотя по каким-то техническим вопросам он и мог кого-то консультировать.

Ладно, вышесказанное примем к сведению, потому как для нас главным и не вызывающим сомнения является тот факт, что Виктор Лягин подал рапорт с просьбой направить его на оккупированную территорию — в Николаев. Но это его желание, что называется, «не нашло понимания» у вышестоящего руководства. Во-первых, как мы уже говорили, Виктор Александрович был руководителем отделения научно-технической разведки — а это, особенно в условиях войны, был важнейший участок деятельности. Во-вторых, для работы в Николаеве требовался инженер-кораблестроитель, а Лягин, насколько мы помним, окончив ленинградский Политех, получил специальность «инженер-механик по конструированию автомобилей и тракторов». Были и еще серьезные «противопоказания», о которых написал в своей книге Павел Анатольевич Судоплатов:

«В тыл противника он отправился по собственной инициативе. Поскольку до этого Лягин работал в США, достаточного опыта контрразведывательной работы у него не было, но он горел желанием отличиться на войне. Его вело бесстрашие.

Он оставил семью, все свои привилегии руководящего работника, даже личную автомашину, что было в то время большой редкостью, которую он привез из-за границы. Несмотря на мои возражения, добился приема у Берии и лично подписал рапорт у руководства Наркомата внутренних дел о направлении его резидентом в Николаев накануне оккупации города. Обосновывал Лягин свое решение тем, что возглавить резидентуру крупных портовых районов, захваченных противником, может только человек, имеющий хорошую инженерную подготовку. Такая подготовка у него была. Однако мы категорически возражали против этого, зная, что он был довольно обстоятельно осведомлен о работе нашей разведки за кордоном. И назначение такого человека на рискованное дело противоречило нашим основным принципам и правилам использования кадров».

Понятно, что если бы Лягин оказался в застенках гестапо и, паче чаяния, «развязал язык» на допросах, то это могло иметь для разведки катастрофические последствия. Как нам известно, разведчик сохранил верность присяге — и враг от него ничего не узнал. Впрочем, гитлеровцам не удалось узнать и того, кем был на самом деле «инженер Корнев» — у Виктора, разумеется, была и «отступная легенда» на случай провала. Но речь о том еще впереди.

А вот на слова генерала Судоплатова о том, что «достаточного опыта контрразведывательной работы у него не было», следует обратить особое внимание — именно этот момент имел для разведчика роковые последствия.

Итак, Лягин подал рапорт с просьбой направить его в Николаев. Рапорт не подписали. Думается, что Павел Фитин — на правах не только начальника разведки, но и друга — убеждал Виктора, и, вполне возможно, не раз, переменить свое решение. Бесполезно! Лягин настаивал на своем и, в конце концов, добрался до самого Лаврентия Павловича. Хотя официально Наркомат госбезопасности еще не возвратили в лоно НКВД, всем уже было ясно, что так и будет, а потому для сотрудников обоих народных комиссариатов Берия представлялся высшей инстанцией.

«По воспоминаниям племянницы В. А. Лягина Ирины Николаевны Лягиной, работавшей в особом отделе НКВД, Л. П. Берия первоначально категорически возражал против его отправки в Николаев. “Это не твоя война. Ты специалист по США и научно-технической разведке. Справимся с Германией без тебя. Твоя война — следующая. Для тебя есть достойная должность”. Но В. А. Лягин настоял на своем, обосновав это решение тем, что возглавить резидентуру крупных портовых районов, захваченных противником, может только человек, имеющий хорошую инженерную подготовку. Такая подготовка у него была».

Сложно понять, что означает «Твоя война — следующая». Вполне возможно, что Ирина Николаевна по ходу времени что-нибудь и перепутала. Ведь тогда, во время Великой Отечественной, многие искренне верили, что именно эта война окажется самой последней. Впрочем, точно так же думали и во время Первой мировой, считая пулемет «оружием массового уничтожения», которое сделает войны немыслимыми… Но сразу по прошествии что той войны, что следующей становилось очевидно, что это еще далеко не конец в длинной череде вооруженных конфликтов. Ирина Николаевна, как сотрудница НКВД, прекрасно знала (разумеется, ей стало известно об этом несколько позже), что уже вскоре советская разведка вступила в свою «тайную войну» за обладание «атомными секретами», и именно благодаря нашим спецслужбам начавшаяся в 1946 году холодная война так и не превратилась в термоядерную. Так что вряд ли Лаврентий Павлович говорил тогда про следующую войну, а вот о том, что «это не твоя война», он сказал однозначно.

Но Берия на сей раз ошибся — Виктор Лягин остался в истории именно как один из героев той самой Великой Отечественной войны.

Вот что интересно: Лягин, трезво оценивая свои силы, прекрасно понимал, что он сможет «сработать» за кораблестроителя. Это же не тот вариант, когда какой-нибудь юноша, движимый патриотическим порывом, рвется на фронт, говоря, что он всё умеет, а потом просит товарищей показать, как надо заряжать винтовку. Нет, Лягин юношей давно уже не был, и его специфическому опыту могли позавидовать многие. А главное, он сознавал, что от него зависит не только выполнение важнейшего задания Родины (миссия в тылу врага воспринималась именно так), но и жизни тех людей, сотрудников, которые войдут в состав возглавляемой им нелегальной резидентуры. То есть переоценивать свои возможности он просто не мог — слишком дорого пришлось бы платить за самоуверенность. Поэтому ему с холодной головой — как завещал товарищ Дзержинский — пришлось оценить свои шансы. Не исключается, что Виктор мог советоваться с кем-то из специалистов, а также, вполне возможно, штудировал некоторые необходимые материалы по судостроению. Что ж, думается, что прекрасное образование, полученное им в Ленинградском политехническом институте и опыт работы в США по линии научно-технической разведки, где ему пришлось заниматься вопросами, связанными с военно-морскими силами, давали ему твердую уверенность в том, что он сумеет выполнить возложенную на него миссию.

В конце концов, Лаврентий Павлович Берия подписал его рапорт — значит, и он поверил. После этого, насколько нам известно, Виктор проходил специальные курсы, занятие на которых проходили, можно сказать, по 25 часов в сутки. Ну а что было делать? Нужно было по-настоящему подготовиться к очень серьезной, ответственной, самостоятельной, автономной и смертельно опасной работе — и притом совершенно незнакомой. Ведь «оттуда» в Центр за консультацией уже не позвонишь и даже с более опытным коллегой вряд ли посоветуешься.