Книга Прогулки с Библией - Рафаил Нудельман

Если в этих двух картинах мира и есть что-то общее, то это демонстрируемое ими обеими грандиозное величие, размах пытливой человеческой мысли. Как образная картина сотворения мира, каббала Ицхака Лурии действительно не менее величественна, нежели нынешняя научная картина рождения нашей Вселенной — особенно если эту научную картину тоже пересказать в доступных рядовому пониманию образах. Но это их сходство не отменяет их глубокого различия. Поэтому лучше, по-моему, оставить споры, чего тут больше, сходств или различий, и просто снять мысленно шляпу — что перед автором «Зоара», что перед автором «Математических начал натуральной философии», что перед Ицхаком Лурией, что перед Альбертом Эйнштейном. А проще — перед величием дерзкой человеческой мысли…

Часть пятая. Толкования евангельских чудес

Глава первая. Мессия до Иисуса

Как говорили Ильф и Петров, рядом с большим миром, в котором герои покоряют полюса, всегда существует маленький мирок маленьких людей, в котором пишут шлягер «Мне тепло с моей крошкой на полюсе». Со времен Ильфа и Петрова ситуация не очень изменилась, разве что шлягеры стали еще пошлее, но мы сейчас говорим не о них. Мы сейчас, напомню, говорим о том, что рядом с большим миром серьезной исторической науки также существует свой, параллельный маленький мир — мир истории гипотетической, или альтернативной, как нынче говорят, мир полувымышленный, но именно потому порой весьма занимательный. Огромный пласт таких полу- и околонаучных предположений и смелых гипотез связан с историей Иисуса Христа. Оно и не удивительно — с одной стороны, речь идет о фигуре исторического масштаба, тогда как с другой стороны, реальное историческое существование этой личности не имеет подтверждений. Ведь все до единого свидетельства о ней дают нам лишь рассказы евангелистов, послания апостола Павла и немногочисленные документы ранних христиан, то есть людей заинтересованных и потому небеспристрастных. Между тем реальность других фигур аналогичного масштаба (Будда, Мани, Мухаммад и т. п.), как мы знаем, надежно подтверждается многочисленными беспристрастными свидетельствами.

Не случайно поэтому, что историчность Иисуса начали отрицать уже начиная с XIX века и далее (Бруно Бауэр, Джеймс Фрэзер и другие). Однако наиболее пылкие атаки развернулись в недавнее время. Так, лондонский германист и знаток раннего христианства профессор Дж. А. Уэллс опубликовал несколько книг (наибольшую известность получили «Легенда об Иисусе» и «Миф Иисуса»), в которых проанализировал документы ранних христиан и послания апостола Павла и пришел к заключению, что изображенный в них Иисус как будто совершенно не знаком с Иисусом Евангелий — милосердным пастырем и пламенным проповедником любви и добра. В посланиях апостола Павла, пишет Уэллс, Иисус напоминает, скорее, мрачную фигуру далекого мифического прошлого, и потому допустимо думать, что этот Иисус вырос на основе каких-то древних еврейских мифов, тогда как Евангелия были написаны много позже, чтобы смягчить его жутковатый облик. Близкую идею развивает Эрл Доэрти в книге «Загадка Иисуса». А вот Тимоти Фреке и Питер Ганди, авторы «Тайн Иисуса», опираясь на рукописи древних гностиков, найденные в египетском городке Наг-Хаммади (о них несколько ниже), вообще полагают, что образ Иисуса — это просто очередное, созданное гностиками, воплощение древних «умирающих и воскресающих» богов, вроде Озириса, Диониса, Аттиса и Митры, а современное христианство якобы выросло из этого гностического мифа лишь много позднее и переписало его в Евангелиях, чтобы утвердить свое историческое старшинство.

Впрочем, все это — вненаучные спекуляции, вроде нашумевшего в маленьком мире массовых читателей «Кода да Винчи». Куда ближе к серьезной истории располагается опубликованная несколько лет назад книга американского историка Майкла Вайза «Первый мессия, или Спаситель, приходивший до Иисуса». Вайз — молодой ученый, получивший научную известность как один из выдающихся исследователей Кумранских рукописей, — выдвигает в своей полунаучной, полубеллетристической книге вполне серьезную гипотезу, согласно которой приходу Иисуса (историчность которого он вообще не обсуждает) предшествовало появление мессианской фигуры, описанной в Кумранских рукописях под именем «Учителя Праведности» (у Вайза он назван Иудой). Этот «Учитель», говорит Вайз, воспринимался своими современниками как спаситель, осуществивший многие из тех же древних пророчеств, который позже связывались с именем Иисуса; он проповедовал многие из тех принципов, которые проповедовал позднее Иисус, и его смерть вызвала появление религиозного движения, описанного в кумранских документах и во многом подобного раннему христианству. И поскольку проповедь Иисуса, согласно Евангелиям, происходила всего через несколько десятков лет после смерти «Иуды», то можно утверждать, что мессианская драма Иисуса, описанная в Евангелиях, была на самом деле своего рода воспроизведением некого исторического прецедента.

Сходную — и даже более радикальную — теорию «Мессии до Иисуса» развил шведский лингвист и историк профессор Альвар Елегард в своей книге «Иисус — за сто лет до Христа», тоже вышедшей несколько лет назад. По Элегарду, реальный Иисус был главой кумранской общины за 100–200 лет до описанных в Евангелиях событий, а апостол Павел придумал своего Иисуса Христа и разработал основные принципы христианства, опираясь на документы ессеев, которые были ему известны, поскольку Павел лично знал эту общину. Гипотеза Элегарда основана на специфическом прочтении «Дамасского документа». В нем упоминается, что секта ессеев «ушла в Дамаск, что за Иерусалимом», а между тем апостол Павел рассказывает, что видение Христа (которого он лично никогда не знал) посетило его «по пути в Дамаск». Обычно эти слова Павла трактуются в том смысле, что он направлялся в сирийский Дамаск, но Элегард читает их как указание на ессейское убежище «Дамаск за Иерусалимом», то есть Кумран.

На это затянувшееся вступление меня натолкнула недавняя статья, в которой сообщалось об открытии израильскими археологами Адой Ярдени и Вениамином Элицуром некой загадочной вырезанной на камне надписи, которую они назвали (на иврите) «Хазон Габриель», или «Видение (Откровение) Гавриила». Надпись эта, найденная в Иордании, относится, судя по языку и форме букв, к концу I века н. э., а текст ее связан с известным библейским первоисточником — Книгой пророка Даниила, с тем ее местом (8:15–26), где говорится о встрече пророка (в явившемся ему видении) с архангелом Гавриилом. Автор статьи, один из крупнейших израильских историков профессор Израиль Кноль, обсуждая этот текст и его прочтение первооткрывателями, предлагает свою трактовку некоторых оставшихся сомнительными букв и слов, согласно которой 80-я и начало 81-й строк надписи должны читаться (на иврите): «Лешлошет йамин хайеа, ани Габриель, гозер алеха, cap асарин», что в переводе Кноля звучит как: «Через три дня оживи, я, Гавриил, повелеваю тебе, Владыка владык». Последнее упоминание о «Владыке владык», пишет Кноль, тотчас отсылает нас к тексту Книги Даниила, где в (8:23–25) предсказывается, что после падения «четырех царств» появится царь, «яростный видом», наглый и коварный, который «погубит сильных и народ святых… и против Владыки владык восстанет». Надпись, найденная Ярдени и Элицуром, говорит Кноль, как бы продолжает этот рассказ Даниила и описывает дальнейшие события: этот царь, «яростный видом», который едва не погубит весь еврейский народ («народ святых»), сумеет даже победить и убить его вождя, «Владыку владык», но тот, по велению Божьего архангела, «через три дня» воскреснет.