Книга Сербия на Балканах. XX век - Константин Никифоров

Полицейский наблюдатель в Республике Сербская Краина в Хорватии Б.К. Ракитин вспоминает первую встречу в сербском монастыре: «Встретили нас как родных людей, вернувшихся домой из дальнего путешествия». И далее: «На сербских территориях наша национальность была дополнительным пропуском и защитой»[286].

В то же время нельзя не видеть и того, что если в простом народе из поколения в поколение воспроизводится русофильство, то у части политической и интеллектуальной элиты, изначально среди обучавшейся на Западе молодежи, регулярно возникают прозападные настроения. В результате с внешнеполитической повестки дня Сербии никогда не сходил вопрос о ее пророссийской или прозападной ориентации. Эта дилемма актуальна и в наши дни[287].

Профессор Белградского университета М. Йованович выделяет в этом процессе определенные этапы. По его мнению, до последней четверти XIX в. в Сербии абсолютно доминировали русофильские настроения. Однако 1878-й год стал переломным моментом, после которого восприятие России в сербском обществе разделилось на два все более удаляющихся друг от друга противоположных дискурса. Другой переломный момент – 1948-й год «со своей идеологической исключительностью», когда русские впервые стали трактоваться даже как неприятели. «Этот глубокий раскол в отношении к России остается константой сербского общества до сегодняшнего дня, только со временем он еще больше радикализировался»[288].

Но в любом случае интерес к России в Сербии не ослабевает. Так, только за последние десять лет о современной России опубликовано как минимум 30 книг, а общее количество статей, в том числе и в Интернете, даже трудно сосчитать. Ничего подобного не наблюдается в отношении США и других западных стран.

Причем, по мнению того же М. Йовановича, авторы этих книг, как правило, не только не имеют каких-либо специальных знаний о России и российской реальности, но часто не знают даже элементарных вещей. Интерес к России во многом замешан на мифотворчестве, а не на рациональном знании[289]. Точное знание о России даже неважно. «Россия, – пишет Йованович, – в сербском публичном дискурсе, в медийном пространстве и восприятии отдельных личностей существует исключительно ради нас (Сербии, до этого Югославии) и только ради “нас”».[290]

Не только в отношении к России, но и в отношении к русским в Сербии существуют твердые мифологические конструкции, связанные с симпатией или антипатией отдельных лиц, их семей, окружающей среды. «Отец посадил меня на колени и рассказал о России» или «Дедушка завещал держаться русских» – и теперь можно услышать в неофициальных обсуждениях из уст многих граждан Сербии[291]. Несколько лет назад автору этих строк белградский таксист, серб из Черногории, напевал любимую песню своего отца: «Плови патка, плови гуска, ова земла бийе руска»[292].

На бытовом уровне Россия и русские постоянно присутствуют в сербской ментальности. Многие сербы и сегодня с удовольствием вспомнят своего русского учителя гимназии или какого-нибудь русского, знакомого родителей, или другого русского, встреченного где-нибудь на жизненном пути. Сербский этнолог Д. Дрляча пишет, что «по праву можно утверждать, что у каждого серба был или есть какой-нибудь “свой” русский, что большинство сербов знакомо хотя бы с несколькими русскими. Русские были и остаются неотъемлемой частью нашей жизни, воспоминаний, обязательной темой разговоров. Они оставили глубокий след в сербской среде, может быть, как раз потому, что они (несмотря на родство с нами) все-таки – иные, и так близки и так далеки»[293].

Классик современной сербской историографии академик С. Чиркович писал, что «русское влияние на сербскую культуру, самосознание и понимание сербами своего места в мире было непрерывным на протяжении всего XIX в. Россия для Сербии и сербов являлась непересыхающим источником идей самого широкого спектра – от крайне консервативных до открыто революционных… И на протяжении всего XX в., и в сложной ситуации начала нынешнего столетия тесные связи, плодотворное взаимодействие русской и сербской культуры являются важнейшим фактором развития сербского народа»[294].

Мы уже писали, что «сербы – это небольшой народ с менталитетом большого». Эта особенность иногда приводила сербов к величайшим победам. Достаточно вспомнить Первое и Второе сербские восстания против огромной Османской империи или целых два движения Сопротивления – четническое (чисто сербское) и партизанское (по своему составу тоже преимущественно сербское) в годы Второй мировой войны. Однако иногда именно эта особенность сербского народа мешала ему правильно оценить собственные силы, проявить необходимую дипломатичность, дождаться более благоприятного момента. Последний пример – распад Югославии, при котором именно сербы потерпели сокрушительное поражение.

Но, возможно, именно эта черта сербского народа, помимо всего прочего, позволяет русским хорошо его понимать. Мы любим крайности и очень часто мыслим одними категориями. Например, и у русских, и у сербов переход из православия в другую веру всегда вел к потере национальности. И беды у нас часто – одного свойства. Достаточно вспомнить, каким для двух народов оказался прошедший ХХ век.

Из всех бывших европейских социалистических стран только у наших народов так и не сложился консенсус – чего же мы все-таки хотим, в каком направлении двигаться дальше. Левые иллюзии все еще сильны и в Сербии, и в России. В других странах Центральной и Юго-Восточной Европы такой консенсус был, правда, к сожалению, он часто сопровождался антирусской риторикой, которая в Сербии возможна лишь в заведомо ограниченном масштабе.