Книга История инквизиции - А. Л. Мейкок

С первого взгляда может показаться, что ношение желтых крестов, назначенное инквизицией, было простым наказанием. Но, как мы уже указывали, это было совсем не так. В глазах людей желтый крест был знаком позора; человек, носивший этот крест, был изгоем, живущим среди людей. О его прегрешениях узнали и его за них справедливо наказали. Разумеется, он покаялся и формально стал таким же католиком, как и остальные. Но это только формально… Церковь в своей безграничной милости позволила ему искупить грехи, однако может ли леопард избавиться от своих пятен? Ересь, как мы указывали уже несколько раз, была таким же оскорблением общества, как и оскорблением всей Церкви.

В результате всего этого те, кто носили кресты, часто подвергались остракизму. Один шкипер, которого арестовали за то, что он не носил крестов, заявил, что он перестал носить их десять лет назад из-за того, что его жизнь стала невозможной. При тех же обстоятельствах одна женщина, некая Раймонда Майнфер, призванная к Каркассонскому трибуналу 2 октября 1252 года, заявила, что ее хозяин запретил ей носить кресты. Люди не могли найти работы. Отцы, вынужденные носить кресты, не могли найти женихов своим дочерям, a fortiori, девушки, носящие кресты, не могли выйти замуж. Бернар Гуи, освободивший 139 человек от обязанности носить кресты, назвал условия, при которых с людей могли законно снять епитимью в виде ношения крестов. Речь шла о пожилых и больных людях; также освобождались от этой епитимьи те семейные люди, которым надо было выдавать дочерей замуж. Впрочем, он мог и по другой причине, «которая могла показаться нам уважительной», освободить людей от этого наказания. Инквизиторы отлично понимали, на какие несчастья Святая палата обрекает людей, приказывая им носить кресты.

И все же не это было целью наказания в виде ношения крестов. Следует отдать должное церковным властям, которые снова и снова пытались оградить наказанных людей от высмеивания, преследований и бойкотов. Церковный собор в Безьере издал соответствующие постановления по этому поводу; инквизиторы часто обращались за помощью к светским властям, чтобы прекратить это. Приятно было узнать, что архиепископ Нарбонны, разгневавшись, пригрозил в 1329 году, что заставит всех тех, кто преследует наказанных ношением крестов людей, самим носить кресты.

Частота, с которой инквизиция прибегала к подобным наказаниям, в большой степени варьировалась – в зависимости от активности инквизиции. К этому наказанию не часто прибегал Бернар из Ко; в записях каркассонской инквизиции в период с 1250 по 1258 годы есть не более 20–30 упоминаний о подобном наказании. Похоже, чаще других к подобному наказанию прибегал Бернар Гуи; судя по записям, почти четвертой части представших перед ним еретиков он назначил это наказание. Однако с середины XIV века о ношении крестов упоминается все реже. Мсье Танон заметил, что в 1451 году некий Жан Акарен был приговорен к четырем годам ношения крестов и к трем годам тюремного заключения. «Кресты, которые должен был носить он (Акарен) были традиционными – такого же размера и формы».[143] Но к тому времени французская инквизиция уже почти потеряла силу. Она сыграла лишь второстепенную роль в процессе и осуждении Жанны д'Арк. В течение второй половины XV века в Париже была совершена лишь одна казнь за ересь, и инквизиция не имела к ней отношения. Кажется, 3 июня 1491 года Жан Ланглуа, священник, напал на такого же, как он, священника, служившего мессу в соборе Парижской Богоматери, повалил его на пол, перевернул потир (литургический сосуд для освящения вина и принятия причастия. – Примеч. переводчика.) и вылил его содержимое на пол. Он был арестован и после яростного богохульства, проклятий и сетований, издаваемых священником, его передали в руки светского правосудия. 12 июня 1491 года этого человека сожгли на костре.[144]

Паломничество

Тюремное заключение и ношение крестов в глазах инквизиции были унизительными наказаниями; их рассматривали как меры для установления дисциплины, целью которых было вызвать и разбудить угрызения совести за прошедшие прегрешения и направить человека к истинным духовным ценностям. Выше я уже предполагал, что все поведение Святой палаты, похоже, основано на презумпции святости всех инквизиторов. Можно пойти дальше и сказать, что, работая с согрешившими людьми, Святая палата руководствовалась убеждением, что все раскаявшиеся грешники – будущие святые. И сажали их в тюрьму для того, чтобы на хлебе и воде, в кандалах они могли подумать о душе и, таким образом, спасти ее. Кресты на них надевали для того, чтобы они поняли, что Церковь сберегла их от грозящей им опасности. А крест и тюремное заключение были, как сказано в пособиях для инквизиторов, не наказанием, а унизительными епитимьями.

Иначе обстояло дело с пилигримами, наказание которых паломничеством не считалось унизительным. В Средние века паломничество расценивалось как акт очищения, с помощью которого можно было получить немало выгод. Все время от времени отправлялись в паломничество: некоторые в дальнее, на Святую землю, а большинство – к ближайшим святыням. В Англии, например, принято было ходить к Богородице Уолшингемской или к святому Фоме Кентерберийскому. Так, Вильям Ньюленд из Лондона, умерший в 1425 году, записал в своем завещании, что: «один человек должен идти в Рим и в Иерусалим и заработать на дорогу, другой должен идти в Кентербери босиком, третьего пошлют к святому Джеймсу в Галлию…»[145]

Интересно заметить, что в Средние века светские власти часто приказывали людям отправляться в паломничество. Это любопытная деталь, как замечает мсье де Козон, которая еще раз подчеркивает тесную связь между социальными и религиозными аспектами общества. Паломничество было одной из главных обязанностей и одной из самых больших радостей наших средневековых предков. Однако, как и всякая форма церковных обрядов, оно могло быть назначено как епитимья. Этим я хочу сказать, что, хоть паломничество и назначалось в качестве епитимьи, его не рассматривали как тяжелую обязанность, от которой человек старался бы избавиться. Обычная епитимья могла заключаться в слушании определенного количества месс или определенного количества молитв. Такие акты покаяния приносили верующим только радость, хотя, возможно, они предпочли бы заняться чем-нибудь другим. Хотя, чем, собственно, могла развлечь себя веселая толпа, которую Чосер описал в своих «Кентерберийских рассказах»?

Таким образом, инквизиция рассматривала паломничество как одно из наиболее легких наказаний. На самом деле пилигримам редко приказывали носить кресты, разве что в случаях дополнительной епитимьи или в случае совершения ими раньше более серьезных преступлений. В списке приговоров инквизиции, составленном Лимборком, названо 127 случаев, когда людей освобождали от тюрьмы и приказывали им отправиться в паломничество, причем с крестами на одежде. Были и случаи, когда людей сразу отправляли в паломничество, и из этого можно заключить, что они совершали совсем пустяковые провинности. Так, инквизитор Петер Селла назначил одному человеку епитимью в виде паломничества к святому Джеймсу из Компостелы всего лишь за то, что тот, увидев вальденсов на корабле, вступил с ними в разговор, причем он прекратил беседу, как только ему сказали, кто это такие.