Книга Люди Грузинской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - Владимир Лучанинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николай тоже там был, он провел меня в алтарь перед причастием, чтобы познакомить с Патриархом и с грузинскими архиереями. Грузинские архиереи – это отдельная история: они «спетые», дружные и веселые. Дело в том, что всех их избирал и рукополагал лично Патриарх, и получилась настоящая команда. Когда меня с ними знакомили, то главной шуткой было, что, мол, если я Аню как-то обижу, то буду отвечать за это перед всем Священным Синодом Грузинской Церкви.
Подвели меня к Патриарху под благословение, он сидел сбоку от Царских врат. Он уже человек в возрасте, из-за болезни у него сильно нарушена координация движений. Я поначалу смущался, так как не знал, что мне ему сказать. Передо мной был человек, который целую страну изменил, и не столько даже страну, государство, а людей в Грузии. Он, безусловно, будет прославлен в лике святых. Так вот, я подошел к нему, смущенно встал на колени, поднял голову, посмотрел в лицо Святейшему и… расплылся до ушей в радостной улыбке. Странная какая-то реакция, я сам удивился, но тем не менее – стало очень радостно! Патриарх тогда благословил нас с Аней на счастливый брак.
Ана: Я всегда мечтала, чтобы мой муж и отец стали друзьями, и благодарю Бога, что так все и сложилось. На самом деле и сам папа сильно изменился. Мне кажется, сейчас он рад, что все сложилось именно так. Раньше, когда мы спорили, он говорил, что много браков грузинских мужчин с русскими женщинами, и в таких браках часто все складывается прекрасно. Но чтобы коренные грузинки выходили за русских – хороших примеров он не мог вспомнить, кроме одного – Александра Грибоедова и Нино Чавчавадзе[72]. Возможно, теперь он так не скажет.
Кирилл: Владыка Николай Ане потом сказал, что его впечатлила моя настойчивость. А меня сам владыка очень впечатлил. Я люблю с ним советоваться, и с Аниной мамой, кстати, советуюсь и доверяю ей как психологу. Сам владыка не вмешивается в наши дела, но если нужен совет, всегда принимает живое участие.
Ну а вообще, когда прихожане и духовные чада начинают рассказывать о нем как о пастыре, я стараюсь удерживать себя от такого восприятия. Мне кажется правильным ощущать владыку больше по-человечески, по-родственному, как мудрого тестя.
И к месту жительства у меня такое же отношение, как к выбору жизненного пути: нужно стараться услышать, чего хочет от нас Бог. Я не против переезда в Грузию, но если я поеду ради своего собственного желания или желания жены, ничего хорошего из этого не выйдет. Надеюсь, Бог нам укажет, как быть дальше.
Ана: Кирилл знает – я очень хочу, чтобы мы с ним жили в Грузии. Молюсь об этом. Но я согласна: главное – это воля Божья, поэтому, где бы мы ни жили, главное, чтобы это было именно нашим местом, местом наших детей. Сейчас у нас их двое, но есть благословение от владыки Даниила на минимум семь. Посмотрим!
Коротенькие содержательные рассказы, когда они легки, летят от сердца к сердцу. От авторского к читательскому. Особенно если это истории из жизни. А когда автор архиерей, да еще и человек веселый и наблюдательный, эти коротенькие рассказы принимают оттенки особой неповторимости. Полагаю, небольшая часть этих художественных зарисовок станет прекрасным дополнением ко всему уже сказанному. Ведь наша большая история завершается, и пусть смешные и грустные истории одного из героев этой книги, митрополита Серафима (Джоджуа), сделают расставание наше не грустным, а веселым и жизнеутверждающим.
На службе в кафедральной церкви в Боржоми я, по обыкновению, выносил чашу для причастия. Когда собирался вернуться в алтарь, заметил пристальный взгляд нашей Анны, ей тогда было шесть лет. Анночка шевелила губами. Когда закончилась служба, подошли ко мне ее родители и сказали:
– Ребенок побоялся к вам подойти, но нам она сказала, что когда «Меупе»[73] вышел с чашей, то она увидела большой огонь, который выходил из этой чаши, и ей стало страшно.
Я успокоил родителей, а на следующей воскресной службе, увидев во дворе Аннушку, я ее особо благословил, и сказал, что Бог ее любит и чтобы она ничего не боялась. Теперь Анна уже заканчивает институт, редко ее вижу. Но иногда вспоминаю этот случай и думаю: как привыкли мы к таинствам, как буднично стало это для нас, а ведь Господь требует, чтобы мы не забывали, что Его Пречистое Тело и Кровь действительно огонь, хотя для нас и невидимый.
Был прекрасный летний вечер. Днем прошел дождь, где-то слышен был гром. Воздух был чист, ни одного облачка. Солнце садилось. Я сидел на балконе своей резиденции (так называется старенький одноэтажный домик, где мы живем уже семнадцать лет). Неожиданно у ворот остановилась машина, три человека быстро поднимались по лестнице и, шумно размахивая руками, громко говорили:
– Где владыка Серафим? Спаслись, спаслись.
Думаю, что такое? Кто они? Смотрю, мои близкие, боржомцы.
– Что случилось? – спрашиваю.
Они, пыхтя, усаживаются рядом, и один из них, Гия Цикаришвили (у которого, как говорят, голос как труба), продолжает:
– Чудо, чудо! Владыка Серафим, твоими молитвами спаслись, спаслись.
И остальные оживленно поддакивают.
Тут я почувствовал, что они недавно были на застолье, но вижу, уже трезвые. В руке у Гии вилка столовая, он ею размахивает, показывает мне и продолжает:
– Вот, вот, владыка, чудо, чудо.
Как выяснилось, Гия вместе со своими друзьями отмечал чей-то день рождения в селе Зоорети, это километров двадцать от Боржоми. Стол накрыли во дворе. Человек десять за столом, хачапури, сациви, кахетинское вино, во главе тамадой сидит Гия – ну что еще грузину нужно!
После нескольких тостов появилась в небе туча, послышался гром, мелкий дождик заморосил, а потом перестал. Гости не расходились. И вдруг, когда тамада, держа в одной руке стакан с вином, а в другой вилку, встал и начал говорить очередной тост, страшная молния сверкнула над ним. Потом грохот, крик женщин, кто-то упал со стула. Произошло чудо: молния на глазах у всех прошла через вилку в руке и ушла в землю. Гия так и стоял как вкопанный, весь бледный. Когда пришли в себя, кто-то сказал: «Бог спас, давай поедем к владыке Серафиму».
