Книга Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV - Наталия Сотникова

Натаниэл Паркер Форт принадлежал к той категории людей, которые подпадают под разряд «темные личности». Форт был выходцем из семьи с ирландскими корнями, среди его предков числился сподвижник казненного короля Карла I; в молодости он изучал право на родине, но в двадцатилетнем возрасте убыл в континентальную Европу, где после некоторых скитаний по Испании и Франции осел в Париже. Там англичанин занялся торговлей лошадьми и экипажами и очень скоро приобрел известность в кругах аристократов, увлекавшихся охотой и лошадиными скачками. Форт был несравненным наездником и знатоком всех тонкостей верховой езды. Когда в 1776 году в Булонском лесу состоялись первые скачки, устроенные по английскому образу и подобию, победителями стали лорд Форбс и Форт.

Во главе когорты любителей английских лошадей и скачек стоял младший брат короля, граф д’Артуа, являвший собой самого настоящего англомана. Его поместье в Ренси представляло собой натуральный английский оазис на французской земле: слуги, лесники, кучера и конюхи были выписаны с берегов туманного Альбиона, даже псарь со сворой гончих собак прибыл оттуда же. Не отставал от графа и его кузен герцог Шартрский (после смерти отца унаследовавший титул герцога Орлеанского), один из богатейших людей королевства. Форту, неглупому, остроумному и утонченному, удалось втереться в доверие к этим сиятельным особам, что пришлось весьма кстати английскому послу лорду Стормонту. Его задачей было разузнать, в какой степени Франция тайно оказывает помощь боровшимся за независимость колониям в Америке. Форту удалось настолько очаровать даже ключевых сотрудников министерства иностранных дел, что по ходатайству министра графа де Морепа ему был присвоен ранг чрезвычайного посланника при версальском дворе, причем назначение было подписано министром лордом Нортом и двумя госсекретарями. Правда, оплачивались услуги Форта весьма скромно, на расходы ему положили всего-навсего одну тысячу фунтов в год, к тому же еще и в собственном отечестве к нему относились с нескрываемым подозрением.

Его это ни капельки не смущало, параллельно он зарабатывал хорошие комиссионные на торговле всем, чем угодно. Обстоятельства тому благоприятствовали как никогда ранее, ибо в Лондоне издавна не угасала мода на все французское, а во Франции начало укореняться поветрие на все английское – в частности, напоминаем, украшенную драгоценными камнями и золотом мужскую верхнюю одежду носили лишь при версальском дворе, а самым последним криком моды стали темных расцветок фраки и сюртуки. Вообще, не режущая глаз элегантность английских денди начала помаленьку вытеснять фальшивый блеск аристократии, пребывающей в фазе ее заката. Так, французы охотно раскупали английские гравюры на меди, а на Британских островах Форт без труда сбыл девятьсот бутылок шампанского, произведенного в имении своего друга, маркиза де Силлери.

Во Франции с началом революционных событий этот человек заслуженно получил репутацию английского шпиона. Посол Франции в Лондоне маркиз де Лалюцерн прямо извещал свое правительство, что Форт занимается «подстрекательством революционных волнений». Кроме того, он создал в королевстве целую сеть тайных агентов. Сам же Форт предпочел переселиться в Лондон, где проживал с семьей в престижном квартале, стал мировым судьей графства Миддлсекс и был членом правления недавно созданного страхового общества «Вестминстер сосайети». Тем не менее под личиной благопристойного гражданина в нем уживались дух ирландского авантюриста, железная воля и холодный расчет. Он никогда не упускал случая прибрать к рукам то, что плохо лежит, и отнюдь не исключением в его деятельности являются истории об испарившихся в неизвестном направлении деньгах, собранных из последних средств обнищавших французских дворян на организацию побега Людовика ХVI в Нормандию, пропаже чрезвычайно ценной мебели из особняка герцога Орлеанского в Лондоне, перешедшего его наследникам, и тому подобное.

Графине Дюбарри Форт уже был известен. Предположительно, она познакомилась с ним во время ее романа с Генри Сеймуром, который также был заядлым любителем лошадиных скачек. В то время мадам Дюбарри еще испытывала значительные денежные затруднения и подумывала о том, чтобы продать кое-какие свои драгоценности за границей, дабы не возбуждать особого шума. Форта ей представили как человека с большими связями как в деловых, так и аристократических кругах Англии и Франции. Графиня передала Форту список предназначенных для продажи драгоценностей с точными характеристиками величины и веса отдельных камней. Однако лондонские ювелиры решили, что графиня запрашивает слишком высокие цены, и сделка не состоялась.

В письме Форт напомнил мадам Дюбарри об их знакомстве в прошлом и предложил свои услуги по урегулированию дела, исход которого в ее пользу он считал решенным. Такая готовность со стороны Форта возложить на себя подобные обязанности выглядела несколько подозрительной, ибо этот человек мог преследовать самые различные цели: от желания подзаработать на получении компенсации, обещанной графиней, до официального оправдания возможности многократных поездок во Францию по делу о похищенных драгоценностях. Он уже обращался в посольство Франции в Лондоне с просьбой оказать графине помощь, но по вполне понятным причинам посол, маркиз де Лалюцерн, отказал ему. В сложной политической обстановке дипломаты были слишком заняты, чтобы возиться с судебными хитросплетениями дела о похищенных побрякушках любовницы покойного короля. Естественно, графиня оказалась рада, что ее проводником в незнакомом мире английского правосудия взялся стать человек, прекрасно разбиравшийся в тонкостях чужеземного судопроизводства.

Дело о грабеже

Эти тонкости грозили затянуть процесс возврата украденных драгоценностей на неопределенное время. И графиня, и ювелир опознали драгоценности, однако они не могли быть возвращены хозяйке до окончания судебного процесса. Англичанин Джозеф Харрис чистосердечно признался во всем. Закоперщиком дела был мелкий мошенник Жан-Батист Леве, который постоянно вынюхивал, не подвернется ли какое-нибудь выгодное дельце. По признанию Харриса, у него был осведомитель в замке, он даже что-то смутно упомянул про некого солдата-швейцарца. Леве привлек к делу еще троих; после ограбления кое-что из вещей покрупнее было разломано на куски и продано в Париже скупщику краденого, некому Филиппу Жозефу. Драгоценности же воры не решились сбывать в Париже и отправились с этой целью за Ла-Манш. Но Леве и остальные трое французов клятвенно заверяли, что купили указанные ценности у какого-то маклера. Все это кончилось тем, что всю пятерку обвинили в краже со взломом, а мадам Дюбарри была признана истицей.

В Лондоне графиню ждал прекрасный прием. Она остановилась в гостинице, которую содержал бывший шеф-повар герцога Орлеанского. Заведение, вполне естественно, славилось отличной кухней, и было первой перекладной станцией, на которой останавливались французские эмигранты – правда, не все могли позволить себе эти цены и, как правило, через несколько дней съезжали оттуда. Мадам Дюбарри принял сам мэр Лондона и даже устроил банкет в ее честь. Но оставаться далее не имело смысла, надо было возвращаться во Францию и ждать начала судебного процесса, назначенного на весну. Мадам Дюбарри использовала все свободное время для встреч со старыми друзьями в лице эмигрантов, в частности, с женой бывшего генерального контролера финансов Калонна. Сам Калонн колесил по Европе, пытаясь уговорить царствующих монархов оказать помощь Людовику ХVI – бедняга потратил на тщетные попытки восстановить королевскую власть во Франции не только все свое состояние, но и средства жены, чрезвычайно богатой вдовы. Все перемещения графини в Англии подробно фиксировались французским шпионом Блашем, чьей задачей было следить за деятельностью французских эмигрантов в Лондоне. Впоследствии его донесения составили солидную основу для обвинения графини в сношениях с эмигрантами.