Книга История Франции. Королевская Франция. От Людовика ХI до Генриха IV. 1460-1610 - Эмманюэль Ле Руа Ладюри

В борьбе с ересью такие полумеры исключены. Нет больше места для колебаний, которыми отличался Франциск I в начале своего правления, когда религиозные конфликты, пока еще недостаточно обнажившиеся, были как «ночное морское сражение», в ходе которого трудно отличить друга от врага, ортодоксию от инакомыслия. Но так было до 1534 года, до дела с афишами. Генрих же с самого начала проводит политику «отлучения», которую детально отработает его далекий преемник Людовик XIV. В королевстве не должно быть места для некатолической веры, называйся она христианской или даже более (гипотетически) христианской, чем официальные верования действующей Церкви.

И тем не менее, несмотря на несколько экстремистских попыток, изложение законодательного обоснования которых займет слишком много места, Франция в 1550-1560 годах при всей своей враждебности к кальвинизму не станет, как Испания, страной инквизиции. Конечно, в соответствии со сложной и порой противоречивой юриспруденцией, которая формируется в течение десятилетия в середине века, церковные судьи рассматривают дела о еретических «преступлениях». Однако последнее слово зачастую остается за светскими судьями, в особенности когда скандал становится публичным. По этим делам нормально функционируют канонические системы апелляции снизу вверх, начиная с местных сеньориальных судей до Парламента, включая местные трибуналы, судебные разбирательства на уровне сенешалей и административно-судебных округов. Так формируется прочная, порой жестокая, антигугенотская традиция французских парламентов на два века вперед, тем более что эти высшие судебные инстанции были очищены или сами решительно избавились от меньшинства судей с протестантскими симпатиями, которые еще встречались в тех или иных местах в начале правления Генриха.

Незначительным, но все же утешением являлось то, что Французское королевство благодаря верховенству гражданских властей, сохраняемому в противовес тому, чем мог бы стать чисто клерикальный произвол, не скатилось до уровня крайнего фанатизма и нетерпимости, которые в течение длительного периода будут характерными для иберийского сообщества, выражаясь в инквизиторской политике.

За десять лет, начиная с 1557 года, жертвами преследования ереси на судебной основе станут сотни людей. Это немного по сравнению с кровавой бойней, которая разразится во время надвигающейся 35-летней гражданской войны. Вершиной репрессий будет погром в чисто парижском стиле гугенотов во время собрания протестантов на улице Сен-Жак (сентябрь 1557 г.). Кульминацией станет и казнь Анны дю Бург (1559 г.), мужественной руководительницы мелких протестантских фракций в Парламенте, которые после гибели «мученицы» будут ликвидированы. Парижский парламент до конца своих дней будет одноцветно католическим.

Однако борьба против ереси имела меньшее влияние, чем рост реформационных течений, главным образом кальвинистского толка. С 1541 года Кальвин постоянно живет в Женеве, что совпадает с годами правления Генриха II (только Кальвин умрет в 1564 г.). Распространение доктрины женевского мэтра приобретает международный характер: она проникла в Венгрию, Шотландию. Франция на этой европейской шахматной доске — лишь одна из многих клеточек. С 1555 по 1565 год из города на берегах Женевского озера во французские владения будет направлено более сотни миссионеров. Франкофония облегчает дело. Между тем авторитетный последователь Теодор де Без придает теориям о предопределении наиболее жесткие формы: они призваны закалить как сталь кальвинистские души по обеим сторонам Атлантики. Принцы из Бурбонского дома обращаются в новую веру. Они кузены, правда отдаленные, — насколько это станет решающим в будущем! — короля Валуа. К женевскому учению присоединяются Колиньи, то есть племянники Монморанси, и другие сеньоры. Духовная культура, начавшееся приобщение к грамоте относительно привилегированных групп населения и, наконец, урбанизация способствуют значительному успеху идей, которые наносят удар по консерватизму неграмотных. Городские дворянские, «профессиональные» (если этим прилагательным обозначить свободные профессии) круги, купеческие и ремесленные классы частично также склоняются к «ереси». Но в больших городах, таких как Париж, как бы в противовес этой тенденции растут очаги католической набожности, роль которых со временем станет значительной. Но как бы там ни было, с 1561 года на французской территории существует более тысячи гугенотских церквей. К концу 1550-х или в начале 1560-х годов (так быстро все меняется) конгломерат лютеранских, цвинглиевских и особенно кальвинистских доктрин насчитывает во Франции (не считая Эльзаса) более миллиона активных или по крайней мере симпатизирующих сторонников, что составляет примерно 5% (а может быть, и больше) населения страны. Эти цифры к концу 1560-х годов возрастут. Но в отсутствие всякой прореформационной склонности центральной власти (Генрих II далеко не Генрих VIII) шансы на то, что вся страна качнется в сторону новой веры, остаются незначительными. Тем не менее, даже если не заходить так далеко, за пределами полуобращенных в новую веру городов уже наблюдается эффект «масляного пятна». В частности, в Севеннах формируются значительные островки сельского протестантизма. Действительно, к северу от городов Монпелье, Ним, Юзес и даже Лодев влияние местных епископов Брисонне, Пеллисье, Сен-Желе, являющихся друзьями, протеже и почти посланцами Маргариты Наваррской, а также всемогущих местных сеньоров, таких как Крюссоль (из рода герцогов Юзесских), тот Крюссоль, который принял новые догмы по искреннему убеждению и по расчету (он — крупный земельный собственник на юге), наконец, слабость административного аппарата в гористых, изолированных, труднодоступных областях — все это создает благоприятные условия для проникновения и постепенного укрепления ереси на хуторах и в селах в 1530-1540 годах. Нотариальные книги содержат указания по наследованию, стереотипные но многозначительные формулировки. И те и другие встречаются в брачных контрактах, в завещаниях. Они позволяют проследить шаг за шагом или обнаружить вехи проникновения в Севенны лютерано-кальвинистской культуры, «нового восприятия», спиритуализм которого становится более свободным и очищенным, менее сосредоточенным на благоговении перед Чистилищем или молитвах за усопших… И вот еще удивительный пример: возьмем новобрачную, которая в силу семейных обстоятельств или по личным мотивам склонна к ереси — случай все более и более частый в этих краях в середине века. Когда она предстанет перед алтарем, ее свадебное платье не что иное, как гонелль (рыба «ночная бабочка») прекрасного желтого цвета. И в основе этой ситуации — любопытный каламбур, о котором недвусмысленно пишут нотариусы: латинское слово luteus означает желтый, оно ассоциируется со словом Luter (закупорить желтой замазкой) или просто с Лютером (Luther). Так пусть будет «платье под Лютера».

30 июня 1559 г. на турнире Генрих II смертельное ранен пикой в левый глаз. 10 июля он умирает. Событие чревато тяжелыми последствиями. Если предположить, что этого несчастного случая не было, то нормальное продолжение правления, по всей вероятности, ознаменовалось бы жестоким преследованием ереси, но без гражданской войны. Пример режимов Лондона и Мадрида во времена Елизаветы и Филиппа II, когда господствующая Церковь — соответственно англиканская и католическая — сумела сохранить контроль и даже практически полностью свою монополию вопреки диссидентским течениям (в данном случае папистскому и протестантскому), представляется достаточно показательным. С учетом такой гипотезы Франция все равно не стала бы, повторимся, страной инквизиции по испанскому образцу. Галликанское и антиримское течение (к которому добавится через 80 лет после смерти Генриха диссиденствующий янсенизм, напрямую вклинившийся в католицизм) было достаточно сильным, чтобы предотвратить столь печальный исход. Впрочем, Генрих II в начале своего правления стал на несколько лет выразителем французской враждебности по отношению к Ватикану. Но к концу жизни он питал лучшие чувства к главе всемирного католицизма.