Книга Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы - Джон Эплби

Отпраздновав триумфальную победу, Филипп направился на юг, чтобы встретиться с Иоанном. Несмотря на победу над союзниками Иоанна, Филипп даже не пытался повторить свой успех в Пуату. Его первоочередной задачей была консолидация своих завоеваний на севере, а завоевание Аквитании, с Иоанном или без него, было очень трудным делом. Соответственно, два короля 14 сентября 1214 года согласились на перемирие до Пасхи 1220 года, и каждая сторона при этом сохраняла свои владения на момент заключения договора.

Уолтер Грей, племянник Джона Грея, епископа Нориджа, был королевским канцлером с 1205 года. Он был избран епископом Вустера вместо Можера, умершего в 1212 году, и был рукоположен в Кентербери 5 октября 1214 года.

Его дядя, близкий друг Иоанна, тем временем был избран епископом Дарема, пусть даже вопреки своей воле, монахами Дарема, во исполнение указания папы, изложенного в письме, которое доставил им легат. Даремский престол был более богатым и влиятельным, чем нориджский, который Джон Грей занимал с 1200 года. После проведения выборов, согласно указаниям папы, монахи обратились к Иннокентию — они просили за своего собственного кандидата, Ричарда Пура, священника из Солсбери. Иннокентий, как можно было ожидать, принял решение в пользу своего выдвиженца, но утешил Ричарда, устроив его избрание епископом Чичестера. Этот престол был вакантен с момента смерти Симона Фицроберта в 1207 году. Ричард, соответственно, был возведен в сан Стефаном Лэнгтоном в то же время, когда епископат получил Уолтер Грей.

Однако Джон Грей не дожил до занятия должности епископа Дарема. Летом 1214 года он был в Пуату и 18 октября умер, находясь недалеко от Пуатье. Хотя он имел репутацию человека, дававшего королю плохие советы, Джон Грей, вероятнее всего, имел безупречный характер и вел непорочную личную жизнь.

Глава 12. «На лугу, который называется Раннимед…». 1214–1215

Иоанн вернулся в Англию 15 октября 1214 года и начал собирать скутагий[6], установленный его юстициарием Питером де Рошем накануне в мае, который честно попытался собрать деньги для своего подвергшегося сильнейшему давлению хозяина. Скутагий должны были заплатить только те главные владельцы ленов, которые не сопровождали короля в Пуату, но многие из них, и в особенности те, кто жили к северу от залива Хамбер, платить отказались. Казначейство сумело собрать только четверть от должной суммы.

Настаивая на платеже, Иоанн встретился с упорным сопротивлением. Бароны обосновывали свой отказ платить тем, что не должны участвовать в заморской войне и, значит, не должны платить скутагий взамен военной службы. Но в основе их отказа лежала регулярность, с которой Иоанн устанавливал скутагии как средство финансирования администрации и субсидий союзникам на континенте, ну и военных экспедиций, конечно. По большому счету бароны старались, пытаясь заставить короля подтвердить и уважать их древние права и привилегии, сохранить и расширить выгоды, которые они получили от феодальной системы держания земли в обмен на военную службу, одновременно уклоняясь от ответственностей, предусмотренных этой системой.

Ни один из баронов Иоанна не был абсолютным владельцем своих земель и поместий; он был только держателем земли — ее арендатором. Держание земли было даровано ему или его предкам королем, и большинство светских баронов получали землю в обмен на рыцарскую службу. Иными словами, в обмен за пользование землей они обязывались служить лично и поставить королю определенное число воинов в случае войны. Это обязательство служить в армии шло в дополнение к регулярным феодальным сборам, сопровождавшим другие формы аренды земли.

Утверждение баронов, что они не обязаны участвовать в заморской войне, не имело надежного прецедента, и Иоанн имел все основания утверждать в качестве контраргумента, что и его отец, и брат пользовались рыцарской службой в войнах за пределами Англии. Если Иоанн был прав, он мог требовать от баронов, отказавшихся последовать за ним в Пуату, не скутагий, а передачу поместий. Владельцы рыцарских ленов не имели привилегии решать, будут ли они служить королю в войне лично или заплатят скутагий. Право решения в этом вопросе принадлежало королю. Отказавшись служить во время войны, они нарушили феодальный контракт, по которому получили свои земли, а значит, были обязаны вернуть свои земли короне.

Тогда, с точки зрения Иоанна, он проявлял большую умеренность в своих требованиях, желая получить скутагий с тех держателей земли, которые отказались следовать за ним в Пуату, даже если этот скутагий был установлен на уровне трех марок с рыцарского лена вместо обычных двух. Отказ баронов служить в армии, равно как и платить скутагий, казался ему очевидной попыткой нанести удар по королевскому авторитету, подорвать всю систему держания земли и показать себя абсолютными хозяевами земли, а не только ее держателями.

У знати, с другой стороны, было много индивидуальных причин для жалоб на всевозможные злоупотребления Иоанна. Сложная система прав, сборов и традиций никогда не была четко определена и изложена в письменном виде. Единственным стандартом было традиционное понимание того, что является справедливым или установившейся практикой. Если Иоанн требовал, к примеру, огромный рельеф до того, как даст наследнику право владения поместьем, с этим наследник почти ничего не мог поделать. Подобные акты несправедливости были индивидуальными, имевшими место в разное время и в разных частях страны. Не было ни одного случая, когда все, кто считал себя несправедливо обиженным, объединялись и вместе требовали правосудия и защиты своих прав.

Однако наложение скутагия 1214 года стало первым прецедентом. Если бы Иоанн вернулся в Англию с победой, представляется маловероятным, что мог иметь место эффективный протест против скутагия или чего-то другого. А он вернулся наголову разбитый; созданная его стараниями могущественная коалиция распалась, ее лидеры были в тюрьме. Иоанн больше не был самым могущественным правителем Европы. Теперь он стал потерпевшим поражение королем, не имевшим союзников, растратившим казну на мечту, которая так и не воплотилась в жизнь.

Недовольные бароны собрались в Бери-Сент-Эдмундс, на территории величайшего английского аббатства, на могиле короля-мученика. Церковь аббатства по богатству, значению и популярности вполне могла соперничать с церковью Святого Фомы в Кентербери. Согласно Роджеру Вендоверскому, они встретились «как будто для исполнения религиозных обязанностей». Это значит, что встреча, вероятно, имела место в день святого Эдмунда, 20 ноября, или около того. Хартия Генриха I, которую Стефан Лэнгтон показал им на совете в Сент-Олбансе в августе годом раньше, была прочитана и подверглась обсуждению. Бароны приняли хартию с одобрением и энтузиазмом, поскольку она, пусть и в самых общих и неопределенных терминах, ограничивала власть короля в осуществлении им феодальных полномочий.

Затем бароны собрались в церкви аббатства и, начиная с главных, поклялись перед главным алтарем, что, если Иоанн откажется дать им свободы и законы Генриха I, они откажутся от клятвы верности и пойдут на него войной. В конце концов он все равно даст им хартию, воплощающую их требования. В память об этом событии город Бери-Сент-Эдмундс наделен титулами Cunabulum Legis, Sacrarium Regis[7]. И наконец, все бароны согласились сразу после Рождества вместе идти к королю и предъявить ему свои требования. А пока они займутся вооружением и снабжением самих себя, так что, если король им откажет, они сразу смогут приступить к захвату его замков, чтобы вынудить его дать согласие.