Книга Кубинский кризис. Хроника подводной войны - Питер Хухтхаузен

Вокруг него кипела работа, а Рыбалко стоял и спокойно наблюдал за обстановкой; Попов молча стоял рядом с ним. Неприятное ощущение того, что командование новой эскадрой, должность, которую он получил всего месяц назад, превращается в бойню, овладело Рыбалко. Он не мог допустить, чтобы его подчиненные на четырех лодках продолжали действовать в полном информационном вакууме за тысячи миль вдали, у вражеского порога. Слишком много было поставлено на карту; опасность грозила их жизням и поставленной им боевой задаче. Не вмешаться, оставить все как есть — нет, это противоречило всему, во что он верил все свои двадцать с лишним лет военной службы.

Внезапно Рыбалко сел за стол и стал что-то писать. Закончив писать, Рыбалко протянул записку Попову, стоявшему позади него.

Попов прочитал текст, написанный Рыбалко, и был потрясен.

— Товарищ адмирал, если вы это пошлете, то нарушите приказ Горшкова относительно содержания телеграмм, передаваемых на лодки.

— Знаю, Володя, знаю. — Рыбалко медленно поднялся из-за стола. — Но скажу тебе одну вещь, которую я усвоил на войне, — в бою ты должен быть абсолютно предан тем людям, которыми ты командуешь, предан так, как они преданы тебе, вслепую выполняя твои приказы. — Рыбалко прошел к связистам и вызвал дежурного офицера, того самого, который приносил адмиралам американское уведомление мореплавателям.

— Слушаю, товарищ адмирал. Что вы хотите? — Дежурный офицер-связист озадаченно смотрел на адмирала, не входившего в состав дежурной смены ГШ ВМФ по кризису.

Рыбалко передал ему сообщение, которое он набросал.

— Включите это в следующую циркулярную передачу для лодок. — Он взглянул на настенные часы. — Передайте это в полдень, а потом повторите в полночь для всех лодок в Атлантическом океане.

Лейтенант взял сообщение и взглянул на Рыбалко.

— Вы уверены, что это надо передавать, товарищ адмирал, нам вроде бы запрещено…

— Я приказываю вам его отправить, молодой человек. Выполняйте, а всю ответственность за этот поступок я беру на себя. Вот так, — Рыбалко забрал сообщение у связиста и на свободном месте поставил свою подпись, время и дату, а потом вернул его. — Отправьте вовремя.

— Есть, товарищ адмирал. — И лейтенант исчез за занавесью комнаты связистов.

Попов посмотрел на Рыбалко.

— Согласен с вами, что это надо передать, Агафонов и командиры лодок должны ознакомиться с уведомлением. Боюсь, товарищ адмирал, что потом все узнают, что именно вы отдали распоряжение на передачу уведомления, а это может плохо сказаться на вашем здоровье.

Рыбалко посмотрел на молодого капитана 1 ранга, который был моложе его, и улыбнулся.

— Я знаю, что делаю. Чего мне, старому моряку, бояться? Я абсолютно уверен, что поступил правильно. А разве ты бы не послал? — Рослый адмирал посмотрел на молодого подводника, который был ему очень симпатичен. — Если бы ты этого не сделал, то был бы недостоин командовать собственными подчиненными на этой твоей новомодной лодке.

И Рыбалко покинул командный пункт.

26 октября 1962 г.

Белый дом,

Вашингтон, ф.о. Колумбия

26 октября президент Д.Ф. Кеннеди получил послание от премьера Н.С. Хрущева, в котором советский лидер сообщил, что его правительство уберет свои наступательные ракеты и уничтожит их пусковые установки на Кубе, если США снимут блокаду и дадут обязательство не вторгаться на Кубу. Это послание было передано по частям в американское посольство в Москве незадолго до десяти часов утра по вашингтонскому времени, из Москвы оно было отправлено телеграфом в Государственный департамент и начало поступать туда в шесть часов вечера. Было девять часов вечера, когда Государственный департамент получил ту часть письма, в которой Хрущев призвал американского президента «проявить государственную мудрость» и дать гарантию не вторгаться на Кубу в обмен на вывод советских ракет[10]. Какое-то время письмо Хрущева не предавалось огласке.

26 октября 1962 г.

Москва

Адмирал Рыбалко стоял на балконе своей служебной московской квартиры и смотрел на небо. Он видел золото куполов кремлевских соборов, поблескивающее в вечернем свете. Из квартиры на Кутузовском проспекте открывался прекрасный вид самого сердца лежащей перед ним столицы, и Кремль казался мирным, солидным и могучим, и величественно сверкала красная звезда на крыше государственного Кремлевского дворца. Вместе с адмиралом на балконе была его жена Лида.

— Леня, тебе на самом деле надо сегодня вечером возвращаться на север? — спросила Лида.

Он помолчал, а потом ответил:

— Да, и надо быть готовым ко всему, что бы ни произошло. Боюсь, что ситуация ухудшается, а я уже поставил себя в довольно уязвимое положение. Сейчас мне надо дожидаться моих командиров лодок; чувствую, что у них на самом деле неприятности в Карибском море.

Лида подумала, что она его поняла.

Исходный ориентир — в Атлантике

26 октября 1962 г.

Пятница, утро,

ЭМ ВМС США «Блэнди»

200 миль северо-восточнее пролива Кайкос

На четвертый день после выхода из Ньюпорта, проведя несколько изматывающих ночей на позиции страховки самолетов, «Блэнди» получил приказ покинуть авианосец «Эссекс» и другие корабли ПУГ и на полной скорости проследовать в указанный район для проверки контакта с подводной лодкой.

В то время мы, находившиеся на борту эсминцев поисково-ударной группы, считали, что с контактом повезло противолодочным самолетам дальнего действия, «Ориону» «Р-3» или более старому «Нептуну» «P2V», поскольку обнаруженный контакт был слишком далеко для тактических самолетов «Эссекса». На самом деле контакт был отмечен американской системой «СОСУС», которая в те дни была совершенно секретной. На перехват лодки был направлен самолет «Нептун», он подтвердил контакт, но вскоре утратил его и вынужден был вернуться на базу из-за нехватки топлива.

Поздним утром 26 октября другой самолет «Орион» «Р-3», пилотируемый лейтенантом Б.В. Бартлеттом (радиопозывной «Полоска-21»), взлетел с авиабазы ВМС Патоксент Ривер; его задача заключалась в восстановлении утерянного ранее контакта с подводной лодкой. Бартлетг взял на себя штурвал четырехмоторного турбовинтового самолета, построенного фирмой «Локхид», и заложил вираж на восток.

— «Роджер», я «Полоска-21». Буду у ангелов двадцать семь (высота двадцать семь тысяч футов) (около 8235 м. — Прим. перев.) через пять минут. Курс один пять ноль на «Аделфи» (радиопозывной командующего ПУГ на борту авианосца «Эссекс»). Время до исходного ориентира (последнее известное местоположение ПЛ) два, запятая, пять (два с половиной часа).