Книга По следам "Турецкого гамбита", или Русская "полупобеда" 1878 года - Игорь Козлов

В сознании главнокомандующего и руководства штаба армии начинала проступать «печать» Плевны. И 10 (22) июля бригада Борейши «выделяется» не Гурко для поддержки его решительных наступательных действий, а для прикрытия Хаинкиойского прохода с целью недопущения прорыва войск Сулеймана-паши на этом направлении. Эти войска еще только сосредотачивались и не были готовы к наступлению, а от них уже начинали выстраивать оборону, жертвуя возможностью разбить их по частям.

Под влиянием полученных разъяснений штаба армии Гурко писал великому князю из Эски-Загры того же 12 (24) июля:

«Чрезвычайно прискорбно, что плевненские дела приостановили наше наступление, ибо в противном случае следовало бы, взяв один полк из бригады, защищавшей Хаинкиойский проход, весь мой отряд вести по направлению на Адрианополь и, продолжая распространять перед собой панику, разбивая те маленькие пикетики, которые неприятель имел неосторожность расставить на нашем пути, в самом Адрианополе разбить голову армии Сулеймана, по частям туда прибывающей, по железной дороге»[388].

Да, действительно, «чрезвычайно прискорбно»… Но если бы русское командование все же иначе прореагировало на плевненскую осечку?

Представим, что 12 (24) июля после трехдневного отдыха Передовой отряд, как и предполагал Гурко, начал бы движение совместно с батальонами бригады Борейши. Тогда на следующий день он вполне мог оказаться в окрестностях Карабунара. Сюда пришло бы 15 пехотных батальонов и около 20 эскадронов и сотен кавалерии. Уже утром 14 (26) июля Гурко мог атаковать авангард колонны Сулеймана-паши у Карабунара и далее продвигаться в направлении Тырново — Семенли. Шансы на успех были весьма велики. Стремительно продвигаясь навстречу еще разрозненным турецким частям, силы отряда Гурко в каждый момент боевого столкновения были бы примерно равны силам противника по численности пехоты. Что же касается кавалерии, то здесь русские имели превосходство. И конечно же, огромную роль сыграл бы фактор морально-волевого превосходства русского отряда. Ведь в наступление шли отдохнувшие войска, уже почувствовавшие вкус победы. Им же противостояли еще недостаточно организованные, находившиеся на марше части корпуса Сулеймана-паши и в значительной мере деморализованные остатки ранее разбитых турецких отрядов. Такую версию возможного развития событий уже в ходе войны стали отстаивать Гурко и офицеры его штаба.

По словам Игнатьева, Гурко просто «рвал и метал» от того, что его оставили без поддержки и «заставили отступить»[389]. О действиях своего отряда за Балканами он рассказывал графу вскоре после возвращения, 29 июля (10 августа). А уже осенью, 12 (24) сентября, Гурко в беседе с Александром II, отвечая на упреки за «вторую часть» забалканского похода, изложил императору свой сценарий упущенной победы[390]. Впоследствии его обнародовали на страницах своих воспоминаний бывшие подчиненные Гурко: сначала Н. Н. Сухотин (в 1887 г.), затем Д. С. Нагловский (в 1891 г.)[391]. «Но к величайшему несчастью, — писал Нагловский, — наша неудача под Плевной обрекла передовой отряд на бездействие, и благоприятный случай разбить турок по частям ускользнул из наших рук»[392].

«Вторая Плевна»… Уверен, что Криденер желал отложить или хотя бы отсрочить штурм, ошибочно полагая, что плевненский отряд в два раза превосходит приготовившиеся к атаке русские войска. И возможности повременить с атакой Плевны были. Прежде всего, можно было сыграть на неэффективности артиллерийской обработки вражеских позиций. Ведь именно на действия артиллерии главнокомандующий возлагал большие надежды в подготовке успеха предстоящего штурма. Можно было последовать и совету Бискупского, направив главный удар на Ловчу, в которой противник еще не успел хорошо укрепиться. Однако от Криденера главнокомандующий тогда требовал только одного — не затягивать со штурмом. Открыто же возражать великому князю командующий IX корпусом не решился.

Выработанную диспозицию штурма Криденер изложил командирам отдельных частей своего корпуса на совещании в Турском-Трестенике вечером 17 (29) июля. Однако командиры были только ознакомлены с диспозицией, но не получили ее на руки в качестве приказа к исполнению. И это несмотря на то, что за день до этого, 16 (28) июля, в штаб IX корпуса поступила телеграмма главнокомандующего с одобрением предложенной диспозиции. Криденер явно медлил с началом штурма и ждал. Чего? «Но, сомневаясь в соразмерности наших сил сравнительно с турецкими, — читаем мы в журнале военных действий IX армейского корпуса, — он (Криденер. — И.К.) до получения окончательного ответа Главнокомандующего не решился разослать приготовленную уже диспозицию»[393].

В ночь с 17 (29) на 18 (30) июля в штабе IX корпуса появился ординарец главнокомандующего штабс-капитан Андриевский. Он, как записано в том же журнале, привез «ответ» главнокомандующего, заключавший в себе «приказание атаковать и взять Плевно»[394]. То, что Андриевский приезжал, похоже, не вызывает сомнений. Это подтвердил и сам Криденер в телеграмме главнокомандующему, отправленной ранним утром 18 (30) июля. Но что за «ответ» главнокомандующего привез Андриевский? Непонятно. Казалось бы, согласие великого князя с диспозицией штурма было уже получено 16 (28) июля. На полях журнала IX корпуса, напротив записи о приезде Андриевского, мы читаем недоуменное замечание генерал-майора Липинского (бывшего командира 35-го Брянского пехотного полка): «Об этом заявлении письменных документов ни в записках, ни в телеграммах не имеется. Одобрение плана атаки изложено в телеграмме 16 июля»[395].

Не имеется «об этом заявлении» никаких данных и в других опубликованных материалах Военно-исторической комиссии, прежде всего в журнале военных действий полевого штаба. Однако, как следует из записей в журнале IX корпуса, именно после привезенного Андриевским «утвердительного ответа» главнокомандующего составленная диспозиция штурма «тотчас была разослана» командирам частей[396]. А 18 (30) июля в штабе армии, похоже, немного «прибалдели»: сначала они получили телеграмму Криденера о начале атаки Плевны 19 (31) июля, а потом пришло сообщение от императора о том, «что он имеет сведение от самого г.-л. барона Криденера, что он атакует сегодня, 18 июля»[397].