Книга Иоганн Гутенберг - Джон Мэн

Неудивительно, что изобретение Гутенберга столкнулось с преградой.

Чтобы обрести истинную мудрость, необходимо общаться с хорошими учителями.

Глава 10

Разделение христианства, объединение мира

После Майнца книгопечатание завоевало Европу, а затем и весь мир. Оно стало частью нашей жизни, но странно, что никто подробно не анализировал, каким образом это произошло. По словам автора лучшей статьи на эту тему, Элизабет Эйзенштейн, «те, кто соглашается, что за этим последовали важные перемены, не говорят, какие именно». К счастью, я тоже могу не говорить об этом, потому что цель данной книги – рассказать о том, как все начиналось. Я лишь опишу основные особенности вселенной, открытой Гутенбергом, и остановлюсь на втором взрыве, вызванном его изобретением.

* * *

Писцы исчезли. Итальянский коммерсант Веспасиано да Бистиччи в 1460-х годах нанял 45 писцов для того, чтобы изготовить 200 книг для библиотеки Козимо Медичи, и сделал вид, что презирает новое изобретение, однако к 1478 году он оставил это дело. Отдаляясь от своих корней, писцы копировали печатные шрифты, тщетно пытаясь удержать свои позиции. Участь писцов ожидала и иллюстраторов с их вычурной работой по украшению инициалов и полей.

Вместо них появились новые специальности. Рынок стремительно расширялся. Пособия по счетоводству покупали авторы, которые писали новые работы по счетоводству; книги об этикете, предназначенные для обучения юных дам скромности, приобретали их взволнованные родители и воспитатели; пастушьи календари покупали не пастухи, а поэты – так же как в наше время садоводов не интересуют деревенские дневники эдвардианских леди, пережившие катастрофу не приобретают инструкции по выживанию, а астрономы не покупают краткие истории Вселенной – если только не захотят узнать, как пишут бестселлеры.

Отдаляясь от своих корней, писцы копировали печатные шрифты, тщетно пытаясь удержать свои позиции.

Книгопечатание, конечно же, способствовало распространению грамотности, науки и образования, но происходил этот процесс довольно медленно. Хорошо продавался старый добрый мусор: астрология, алхимия, эзотерика (Гутенберг подал пример, издав «Книги Сивилл»). Козимо Медичи собрал множество диалогов, авторство которых приписывалось египетскому богу Тоту, греческое имя которого – Гермес Трисмегист. Книги о так называемой герметической традиции – аналог современной литературы нью-эйдж, предназначенной для тех, кто уверен в том, что прошлое – это сокровищница древней мудрости. И уверенность эта как нельзя лучше сочеталась со скрытностью тех, кто был заинтересован в сохранении покрова таинственности, например членов гильдий и в некоторой степени книгопечатников, которые в глазах людей обрели статус божественных, а то и дьявольских адептов (вспомните, как Фуста путали со средневековым чернокнижником Фаустом).

Тем не менее грамотность, наука и образование продолжали распространяться. Специалисты впервые смогли достичь согласия и воспользоваться знаниями друг друга, словно их стабилизировал вращавшийся гироскоп книгопечатания. Раньше о стандартах классической архитектуры можно было узнать только из нескольких манускриптов, из личных наблюдений или от путешествовавших специалистов, теперь работы Витрувия, установившего правила классической архитектуры во времена Христа, могли быть воспроизведены на всех основных языках и архитекторы, вооруженные трудами современных последователей Витрувия – Джакомо Виньолы и Андреа Палладио – могли воссоздать величие Греции и Рима в усадьбах от Йоркшира до Санкт-Петербурга. В 1570 году в Антверпене картограф Абрахам Ортелий опубликовал собрание карт в своем атласе «Зрелище шара земного» (Theatrum orbis terrarum). Его работа стала источником новой информации, вызвав всплеск интереса к географии; до 1598 года (дата смерти картографа). Этот атлас был издан 28 раз. Ученые, собиравшие информацию об открытых странах – ведь это был век открытия Нового Света и первого кругосветного путешествия, – могли использовать знания друг друга о неизвестных растениях, животных, ландшафтах, городах и народах. В ранних изданиях атласа Ортелия нашлось место для рая, однако позже он признал, что на самом деле ему не известно, где он находится («Под раем, – писал он, – должна пониматься блаженная жизнь»), и исключил его из атласа.

Книгопечатание способствовало распространению грамотности, науки и образования, но происходило это довольно медленно.

Таким образом, европейские книгопечатные цеха оказались движущей энергией коммерческих и академических изменений. Книгопечатник стал общественной силой, координировавшей работу спонсоров, авторов, корректоров, поставщиков, гравировщиков, шрифтолитейщиков, типографщиков и соревновавшихся друг с другом продавцов, которые обещали покупателям более качественные титульные листы, алфавитные указатели и корректорскую работу. Но книгопечатные цеха были еще и мини-университетами со своими деканами – книгопечатниками, учеными-полиглотами, они также собирали и распространяли информацию. (Ученые, в свою очередь, часто баловались с красками, набирали страницы и использовали пресс.) В Италии, на своей второй родине, книгопечатание обрело богатую почву, на которой уже процветали ренессансное искусство и образование. Именно книгопечатание подхватило эти движущие силы и помогло им распространиться по всей Европе.

Европейские книгопечатные цеха стали движущей силой коммерческих и академических изменений.

У людей впервые сформировалась более точная картина их собственного прошлого. В период Средневековья, когда существовала рукописная культура, было сложно получить достоверные и новейшие знания, поскольку, не занимаясь копированием или продажей манускриптов и не посещая все библиотеки мира, вы не могли проверить информацию. Для достижения прогресса было необходимо вновь обрести существовавшие знания – если можно назвать знаниями то, что не было широко известным. Поэтому большое значение имело классическое Возрождение, которое в период своего расцвета из источника знаний превратилось в фундамент дальнейшего прогресса. В то время все еще считалось, что Земле – в соответствии с библейской и иудейской традицией – было не более 6 тысяч лет. Чтобы расширить эти временные рамки, потребовалось бы открыть еще одну древнюю книгу, страницы которой – геологические пласты. Но историческое время вписывалось в рамки этих 6 тысячелетий, и истина стала приоткрываться, когда авторы и переводчики начали накапливать информацию об исчезнувших цивилизациях, начиная с фараонского Египта.

Книгопечатание способствовало появлению новых видов письменной речи. В прошлом, когда правители обращались к подчиненным, а юристы – к судам, их слова если и сохранялись, то лишь в виде официальных документов. В отличие от научных работ, документов и указов, популярные литературные работы встречались достаточно редко (например, «Божественная комедия» Данте, «Декамерон» Боккаччо, «Кентерберийские рассказы» Чосера и даже «История двух влюбленных» Пикколомини). Теперь появилась возможность напрямую обращаться к каждому (фактически к любому, кто умел читать), где бы он ни находился, если только до него можно было дотянуться и убедительно обратиться на родном языке, а не на латыни. Никто не делал этого раньше (в виде книг, разумеется). Изобретались новые стили. В замковой башне неподалеку от Бордо Монтень писал то, что он назвал словом «эссе», рассказывая нам с вами о себе. Где-то в Испании неизвестный автор создал первый настоящий печатный роман («Жизнь Ласарильо с Тормеса», 1554).