Книга Добрые и сильные - Татьяна Рубцова

Мальчишка присел, повис на руке, стараясь вывернуться, и когда это не удалось, деланно заплакал, протянув плаксивым голосом:

— Пусти, дяденька, пусти.

Он снова присел, весь съежился и что-то зазвенело об асфальт. Медведев, крепко держа его, быстро наклонился и поднял бритву.

— Это не моя! — завизжал мальчишка.

Карман у Медведева не был разрезан, но бритву он все-таки спрятал.

— Пошли, — встряхнул он мальчишку.

— Куда?

— В милицию. Мне с тобой некогда возиться.

— Отпустите пожалуйста. Ну, что я такого сделал?

Люди шли мимо, оглядывались и ничего не говорили. Чтобы обратить на себя внимания, мальчик закричал громче и заплакал уже вполне правдиво, со слезами.

Медведев потащил его назад, к стоянке.

— Эй, мужик, ты бы полегче разборки устраивал, хоть и отец, — начали сзади.

— Он не отец мне, — закричал поспешно мальчик.

— А кто же?

— На улице пристал.

— Эй.

Медведев обернулся. Мужчина подходил к нему напористым торопливым шагом.

— Погоди! Медведев? Из МУРа? — удивился он.

— Уже нет. РУБОП.

— Я из гор. прокуратуры. Помнишь? Михаил Пистунов.

— Помню.

Медведев сжал руку мальчика левой рукой, а правой пожал протянутую кисть.

— Что он натворил?

— Деньги по карманам таскает. Слушай, Миша, может отвезешь его в милицию? А то я спешу.

— Рад бы помочь. Мне нужно на объект ехать. Так что извини.

— Жаль.

— Мне тоже. Пока?

— Пока.

Медведев повернулся и повел мальчишку дальше.

— Мент что ли? — не очень уверенно проговорил мальчик.

— Мент.

— Вот непруха. Нарвался.

— Бывает, — останавливаясь перед машиной, отозвался Медведев.

Он отпер водительскую дверцу и втолкнул мальчика.

— Лезь, давай.

Мальчишка полез было к противоположной дверце, спеша открыть ее, но Медведев уже сидел рядом и пристегивал его ремнем безопасности.

— А наручники у тебя есть?

— Найду.

— Слышь, может отпустишь, а? Я тебе…

— Что ты мне?

— Ничего. Что ты ко мне прицепился?

Мальчишка был грязный, одетый в драную джинсовую курточку и простые шерстяные брючки, с волосами, торчавшими как у лохматой бесприютной дворняги.

— Слышь, а пистолет у тебя есть?

— Есть. Дернешься, пристрелю при попытки к бегству.

Мальчик вгляделся в него и притих, не зная, шутит он или угрожает. Потом снова зашевелился на своем месте.

— А что это рожа у тебя такая драная, — с отчаянием в голосе выкрикнул он.

— Какая есть.

И тут мальчишка расплакался уже всерьез, взахлеб и горько.

— Эй, — Медведев выключил газ и повернулся к нему всем корпусом. — Эй, как тебя звать?

— Егор.

— Жорик, что ли?

— Можно и Жорик. Мамка меня звала Егором.

— А почему «звала»? Где она сейчас?

— Пропала.

— Как это?

— Не знаю. Обыкновенно. Пропала и все. Как все люди пропадают.

— А с кем ты живешь тогда?

— С пацанами. Дяденька, ну пусти, пожалуйста. Ну, не дадут же тебе премию за то, что ты меня в тюрьму посадишь.

— А разве я собираюсь тебя в тюрьму сажать? Где ты живешь? Поехали, я отвезу тебя.

— Я же сказал, с пацанами. Не в квартире же.

Медведев, взявшись было за ключ зажигания, опять убрал руку.

— А где твои родители?

— Я же сказал — мать пропала.

— А отец?

— Тоже пропал. Еще до моего рождения.

— А где ты жил с матерью?

— На вокзале. Потом в подвале одном.

— Из СНГ что ли?

— Из Таджикистана.

— Тогда понятно. А что у тебя там за пацаны?

— Да разные. Местные тоже есть.

— И все по карманам?

— Кто как. Есть и побираются, если там пришибленные. У Газа не покосишь.

— А Газ — это кто?

— Он вор. Настоящий, который в законе.

— Вы ему деньги отдаете?

— Ну не себе же оставляем. Вот ты тоже странный.

— Покажи мне его.

— Ты что, дядя? Он же меня потом в страшных мучениях убивать станет. Он уже Федьку так разобрал: руку туда, ногу сюда.

— Убил что ли?

— Грохнул. Да он все равно пришибленный был, побирался на костылях. Потом вкозлил, и его пришибли окончательно.

— Давай, показывай, где он?

— Кто? Федька?

— Нет. Газ.

— Мне воздухом дышать еще не надоело.

— Послушай. Во-первых — я не из милиции. Во-вторых — ты мне просто покажешь его и все.

— А потом меня…

— Ты с ним больше не встретишься.

— Это как?

— Я тебя к себе заберу.

— Это как? Домой, что ли?

— Домой.

— Врешь.

— Правда.

— А если не покажу?

— Тогда отвезу тебя в милицию. На улице я тебя все равно не оставлю.

— Не хочу в милицию. Там людей под пресс пускают — Газ рассказывал.

— Тогда поехали, показывай.

— А если я тебе покажу, а ты меня потом кинешь?

— Я же обещал. Пойдешь ко мне жить.

— Слово железное?

— Железное.

— Я же боюсь.

Тут Медведев положил свою большую руку на худенькое плечо мальчика.

— Я буду все время с тобой и никогда тебя не брошу, я обещаю тебе это.

— А ты перекрестись.

— Я не умею, — Медведев смутился.

— Эх, ты. А Газ умеет. С таким шиком.

— Куда ехать?

— Давай до Казани.

— Куда?

— До Казанского вокзала. Не знаешь, что ли?

— Знаю.

Трое мужчин: двое с еще не отросшими волосами, а третий с короткой стрижкой, стояли тесно, плечом к плечу и время от времени ржали. На уровне их голов, на бетонной ступеньки стояла недопитая бутылка водки и маленький магнитофон, и редкие прохожие, спускающиеся здесь, старались как можно быстрее проскочить мимо.