Книга Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века - Кеннет Райнер Джонсон

Амбелен прочёл обе книги Фулканелли и, частично вдохновлённый ими, пустился в самостоятельное исследование готической архитектуры, средневековых строительных гильдий и используемого ими астрологического и магического символизма. В результате он написал собственную книгу «В тени соборов» и принялся искать себе издателя. Работа содержала щедрую подборку графического и фотографического иллюстративного материала, и так сложилось, что для одной из иллюстраций ему понадобилось разрешение Фулканелли и его издателей.

Амбелен отправился к Жану Шемиту, первому издателю работ Фулканелли, чтобы получить его разрешение и обсудить, как создавалась «Тайна соборов».

По Амбелену, Шемит рассказал ему, что в начале 1926 года к нему явился невысокого роста человек с длиннющими усами, торчащими в разные стороны по «галльской» моде. Незнакомец, не назвавший своего имени, завёл с Шемитом беседу об особенностях древней архитектуры, формах и декоре, в особенности же о готическом стиле, являвшемся, по его утверждению, неким шифром. Шифр этот, заявил он, был не чем иным, как древним арго, сленгом, до сих пор известным под названием «зелёного языка» (langue verte). Зелёный, как он поведал Шемиту, был цветом посвящения. Он продолжал толковать о глубоком философском смысле жаргона, об игре слов и двусмысленностях, с течением времени вошедших в идиоматическую систему повседневного языка под видом простых поверхностных каламбуров. В действительности же они составляли древний Герметический язык, таинственный Язык птиц, «солнечный жаргон» посвящённых. Поведав всё это, он ушёл.

Несколько недель спустя в издательство к Шемиту явился другой посетитель, представившийся как Эжен Канселье. Он принёс рукопись, которую предложил Шемиту прочесть и оценить возможность её издания, на что тот охотно согласился. То была весьма красиво оформленная рукопись на квадрилле — писчей бумаге квадратного формата, имевшей широкое хождение, — цвета сепии. Манускрипт был озаглавлен «Тайна соборов, Эзотерическая интерпретация Герметического символизма Великого Делания». Подписан он был Фулканелли.

Далее Шемит рассказывал:

«Я внимательно ознакомился с рукописью и почти не удивился, обнаружив в ней те же речевые конструкции, что и у моего таинственного посетителя, говорившего о „зелёном языке“, „солнечном жаргоне“ и связи между готическим искусством и Герметической алхимией. Ввиду того что работа была необычайно интересна, я решил издать её максимально роскошно и ограниченным тиражом. Месье Канселье объяснил мне, что автор, таинственный Фулканелли, пожелал остаться неизвестным и не будет принимать участия в работе, поэтому все вопросы касательно издания мы будем обсуждать между собою и с художником, нанятым для выполнения иллюстраций. На том мы и порешили — и я никогда не встречался больше ни с кем, кроме упомянутых двух господ».

Вскоре Канселье привёл к Шемиту художника Жана-Жюльена Шампаня, который и выполнил все иллюстрации.

По словам Амбелена, Шемит сказал ему следующее: «Я без особого удивления узнал в нём своего таинственного посетителя, бывшего у меня в прошлом месяце».

Далее он добавляет:

«Хотя на первый взгляд к иллюстратору относились просто как к талантливому человеку, принимающему участие в работе, но не несущему никакой особой ответственности, к моему удивлению, месье Канселье выказывал ему крайнее уважение и восхищение, обращаясь к нему поминутно в процессе разговора или же спрашивая его совета то „Учитель“, то „мой Учитель“. Когда же Шампань при этом не присутствовал, Канселье всё равно называл его за глаза „мой Учитель“».

В результате у Шемита не осталось вопросов относительно подлинной личности Фулканелли.

Как он сказал Амбелену: «О Фулканелли, будь он реальным человеком с таким именем или же некой таинственной личностью, скрывающейся под этим псевдонимом, не было никаких вопросов. Никто даже не заговаривал об этом, а выносил суждения, принимал решения и делал выбор всегда Шампань. Именно по этой причине я и сделал вывод, что Шампань и Фулканелли были одним и тем же лицом».

Естественно, Амбелена рассказ издателя удивил и заинтриговал. В конце концов, он и сам написал книгу, весьма похожую на труды Фулканелли и даже посвятил её этому человеку, которого считал настоящим Учителем. На фронтисписе «В тени соборов» значится: «Памяти Фулканелли, мастера Великого Делания и Философа Огня, мы посвящаем этот грубый и несовершенный очерк герметической эзотерики».

Кроме того, внимание Амбелена к Шампаню привлекла и статья, помещённая в популярном оккультном еженедельнике «Ваша удача» (№ 13 от 20 июня 1935 года). Её автором был оккультист Жюль Буше, которому в то время исполнилось тридцать три года. В ней описывалась иллюстрация, которую Шампань сделал для книги Буше. Когда Амбелен связался с Буше, тот признался, что описание сделано самим Шампанем.

Оно гласило:

«Сводчатая арка в стиле пламенеющей готики, поддерживаемая двумя готическими колоннами, обрамляет собой открывающуюся панораму Ливийской пустыни. На заднем плане видны три пирамиды — Хеопса, Хефрена и Микерина, а также великий караванный путь, соединяющий Верхний и Нижний Египет. Они освещены лучами восходящего солнца; над самым горизонтом стоит луна на ущербе. Итак, здесь можно видеть происхождение египетской науки и её достигнутый в Средние века зенит, обозначенные во времени, и универсальный символизм оппозиции Солнца и Луны — в пространстве.

На первом плане находится раскрытая книга, на которую с любопытством смотрит маленький хамелеон — символ изменений цвета, через которые проходит вещество во время многочисленных реакций; он несёт девиз создателя всего сущего: „Ego eimi to Alpha kai to Omega“, — „Я семь Альфа и Омега, Начало и Конец“».

Как сообщает Амбелен, Канселье всегда держал своего друга Шампаня за чрезвычайно одарённого иллюстратора, совершенно никакого понятия не имеющего об алхимии. Поэтому в описании Шампаня его весьма удивили астрологические символы Солнца и Луны (философских серы и ртути), египетские картины и хамелеон как знак изменений цвета в процессе трансмутации. А после разговора с издателем Шемитом Амбелен решил во что бы то ни стало докопаться до истины.

До самой своей смерти в 1932 году Жан-Жюльен Шампань жил практически дверь в дверь с Канселье на шестом этаже дома 59-бис по улице Рошешуар. Когда в 1936 году Амбелен позвонил по этому адресу, оказалось, что консьержка, мадам Лабиль, всё ещё живёт там. Она рассказала Амбелену, что за всё время проживания Шампаня в этом доме к нему наведывались только три человека: Эжен Канселье, Жюль Буше и Гастон Соваж. Он занимал маленькую комнату в мансарде. Всё его имущество составляли небольшой шкафчик, стул, стол и кровать, на которой во время болезни, что свела его в могилу, он нередко спал полностью одетым. На последних стадиях недуга он ел всего один раз в день. Еду ему приносил сначала Соваж, а потом сама мадам Лабиль. Когда Шампань умер, его сестра забрала всё, что ему принадлежало, в том числе и все бумаги, которые могли после него остаться.