Книга Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы - Анна Бурдина

Что она под этим подразумевала, никто вокруг не понимал, но было очевидно, что болезнь медленно, но

верно убивала ее. Аппетит был потерян полностью, она не ощущала жажды и неделями ничего не ела, выпивая лишь немного воды. Таким образом, за четыре месяца она превратилась в живой скелет.

Единственный врач маленького селения, где жила Елена, был военным. Он считался хорошим хирургом, специалистом по травматологии и пулевым ранениям. Но военный врач не смог понять, что происходит с головой его пациентки и ее душевным миром. Он видел только, что состояние ее здоровья быстро ухудшается, и принял решение отправить ее в Тифлис к своим коллегам.

Пациентка была слишком слаба, чтобы ехать верхом, опасность представляла и поездка в телеге, которая могла в любую минуту слететь с горной дороги и перевернуться. Поэтому ее решили сначала доставить до Кутаиси в лодке по реке. На это требовалось четыре дня. Однако путешествие по узкой реке, протекающей в девственном лесу, было далеко небезопасным, хотя речка и считалась судоходной. Врач пошел на смелый и опасный эксперимент, так как до этого по речке никто подобных плаваний не совершал. Однако положение было безвыходное, пришлось рискнуть.

Елену погрузили на носилки, потом на лодку, где для нее была устроена специальная кровать, и в сопровождении еще двух лодок со слугами больную отправили в путь.

Дорога, как и ожидалось, не обошлась без приключений. Но приключения оказались совсем не те, какие можно было предположить, сплавляя по горной реке больную женщину, лежащую в кровати, привязанной к лодке.

Путь занял три дня и три ночи. В течение всего пути прислугу не покидал панический страх. Один был старый верный слуга, который давно служил у Елены, других наняли только на транспортировку до Кутаиси. Слуги в один голос клялись, что когда лодка медленно проплывала по узкому руслу среди покрытых лесом скал, они несколько раз видели свою госпожу вышедшей из лодки и прошедшей через воду в лес. В то же время ее тело оставалось лежать вытянутым на кровати, находящейся на дне лодки. Человек, который тянул лодку бечевой, крича в ужасе, дважды убегал, увидев перед собой это «существо». Если бы не старый слуга, лодку оставили бы посреди реки.

Потом старый слуга рассказывал, что в последний вечер «он видел две фигуры, в то время как третья – его госпожа – продолжала лежать перед его глазами на дне лодки».

Как только путешествие закончилось, и лодка с больной Еленой прибыла в Кутаиси, где жили ее дальние родственники, все слуги, за исключением старого лакея, в панике покинули странную госпожу, отказавшись от денег, и больше не возвращались. Из Кутаиси Елену с большими трудностями отправили в Тифлис, в дом ее тетки, Надежды Андреевны.

Когда Елену привезли, состояние ее было удручающим. Больная находилась в коме, и, казалось, ее уже не спасти. Но в один прекрасный день все резко изменилось. Глаза больной неожиданно ожили, она заулыбалась, попросила еду и потихоньку пошла на поправку.

Елена чувствовала, что с ней что-то произошло. Она изменилась, смутно догадываясь, что ее вылечили вовсе не доктора, приглашенные родственниками. Во время болезни к ней в ее видениях постоянно являлся Учитель Мория, а вместе с ним еще один человек с красивым лицом, которого она когда-то видела вместе с Учителем в Лондоне. Учитель появлялся каждый вечер, звал ее по имени и приносил с собой какое-то питье, похожее на смесь из протертых трав со специями, заваренную на молоке. Она выпивала жидкость, которая разливалась по телу блаженной энергией и возвращала ее к жизни.

Теперь, находясь в полном сознании, Елена пыталась объяснить свое болезненное состояние родственникам, которые беспокойным хором постоянно расспрашивали о том, что она чувствовала во время болезни.

«Иногда, когда, показывая богатство оттенков своего душевного склада, меня звали по имени, – говорила она, – я находилась в своем другом "Я" и беседовала с кем-то в этой своей жизни сна. Я сейчас же открывала глаза и разумно отвечала, ибо я никогда не бредила; но лишь только я снова закрывала глаза, как это "другое я" продолжало фразу с того слова или полуслова, на котором меня прервали. Когда я бодрствовала и была сама собой, я хорошо помнила все что было, когда я была другой сущностью. Но когда я была другой, я никакого представления не имела о Елене Петровне Блаватской, я находилась в другой далекой стране и была совсем иной индивидуальностью, и у меня не было ни малейшей связи с моей теперешней жизнью. Одна сущность передавала мысли другой сущности, а та принимала их и без ошибок записывала на бумагу. "Да, во мне две сущности, – говорила она. – Но что это значит? И в вас две, только мои сознательные, а ваши нет"».

Окружающим ее слова все еще казались болезненным бредом уходящей болезни, но Елена так не считала. Она ощущала физически, что теперь в ней живет другая энергия или две сущности. «Эти две сущности могут наблюдать друг друга с разных сторон», – говорила она. Одна сущность жила в ней, а другая была вне ее и действовала вопреки ее воле, подчиняя тело. Она понимала: с ней не просто что-то произошло, что уйдет, как болезнь, и больше не возвратится. Отныне был изменен ее внутренний мир, она стала другой, не такой, как прежде.

Верочка и ее тетка, Надежда Андреевна, тоже были уверены, что выздоровление Елены произошло не без участия сторонних сил.

– Ты была в состоянии комы, но, благодаря Богу или неизвестным целителям, выздоровела, – говорила ей набожная Надежда Андреевна.

– Нет, – уверяла ее Елена, – это не кома, а состояние глубочайшего сосредоточения, когда малейшее рассеяние приводит к ошибкам.

Надежда Андреевна боялась за рассудок Елены, но вскоре ей самой впору было лишиться рассудка оттого, что стало происходить в доме. Позже Верочка рассказывала:

«Однажды после обеда, все еще слабая после перенесенной болезни, Елена зашла в комнату своей тетки. После короткой беседы Надежда, увидев, что Елена устала и выглядит сонной, предложила ей прилечь на диван. Как только голова Елены коснулась подушки, ее сковал глубокий сон. Надежда спокойно продолжала свою работу. Внезапно она услышала за стулом чьи-то шаги, но, повернувшись, никого не увидела. Звук тяжелых шагов продолжался, и пол под ними продолжал скрипеть. Шаги приблизились к дивану и смолкли. Затем она услышала какой-то шепот у дивана, где спала Елена. Рядом с ней раскрылась книга, которая лежала вблизи на столике; казалось, что какая-то невидимая рука перелистывает ее страницы. Затем еще одна книга поплыла по воздуху в том же направлении.

Скорее удивленная, чем испуганная, – в доме уже привыкли к подобным явлениям, – Надежда встала со своего откидного кресла, чтобы разбудить Елену и тем самым остановить это непонятное явление. В то же время на другом конце комнаты задвигалось тяжелое кресло. Кто-то потихоньку направился от окна в сторону дивана. Елена проснулась и спросила у невидимого существа, что это значит. В комнате опять зашептались, и вскоре все стихло».

Кто приходил в дом и зачем, осталось для родственников неведомо, но стало совершенно очевидно, что после болезни с Еленой произошла полная трансформация психических сил. Они отметили, что «раньше, в Пскове и Ругодево, Елена не могла не только контролировать, но даже остановить проделки своих "невидимых друзей"». После болезни она почти прекратила общаться с невидимым миром посредством стуков и предпочитала отвечать людям на вопросы либо устно, либо в письменной форме. Это был гораздо более быстрый и надежный способ передачи информации. И, что примечательно, с этого времени к своему состоянию медиума или проводника чужой воли она стала относиться крайне отрицательно, так как это забирало у нее силы и вызывало необъяснимые болезненные приступы. К радости домашних, шаловливые чертики Елены наконец-то оставили всех в покое.