Книга На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго - Николай Манвелов

Известную разрядку в тяжелом матросском труде несла и религия. Тем более что на крупных кораблях для верующих (правда, исключительно православных) были созданы неплохие условия для отправления культа.

На каждом корабле 1-го ранга в списках офицерского состава числился священник. Такое повелось с 1719 года в соответствии с указом Петра Великого, который повелел назначать на корабли либо иеромонахов[199], либо представители белого духовенства, но по возможности вдовых либо бессемейных. Контроль их деятельности призваны были осуществлять «обер-иеромонахи» или «начальные священники».

С 1883 года общее руководство и сухопутными и военно-морскими батюшками осуществлял один человек — главный священник, переименованный в 1890 году в протопресвитера военного и морского духовенства Протопресвитер избирался Священным синодом и утверждался лично императором. При нем существовало особое Духовное управление. И если корабельный священник по чину приравнивался к сухопутному капитану, то протопресвитер был уже генерал-лейтенантом.

На 1891 год в Ведомстве протопресвитера военного и морского духовенства состояло 12 соборов, три домовые церкви, 806 полковых, 12 крепостных, 24 госпитальных, 10 тюремных и шесть портовых храмов, а также 234 церкви при различных учреждениях. Службу вели 106 протоиереев[200], 337 священников, два протодиакона[201], 25 диаконов и 68 псаломщиков. 29 служителей церкви имели академическое образование, 438 — семинарское, а остальные 102 человека — училищное и домашнее.

Вопросам отправления молитв посвящено немало статей петровского Морского устава

Начнем с того, что матросам категорически запрещалось «Матерь Божию хулить и поносить». Нарушителям полагалось телесное наказание либо даже «лишение живота». Тем же, кто хулу слышал, но вовремя не донес начальству, грозило оказаться соучастником данного преступления, лишившись «чина, живота или своих пожитков… по важности дела».

В том случае, если хулу возносили «по легкомыслию», то провинившегося на первый раз «жестоко» наказывали «кошками». При повторении такого проступка к «кошкам» прибавлялось и церковное покаяние. На третий раз происходило «аркебузирование» (расстрел).

Задачи судового батюшки Морской устав определял следующим образом:

«Священник должен прежде всех себя содержать добрым христианским житием, в образе всем и имеет блюстися, дабы не прельщать людей непостоянством или притворною святостию и бегать корысти, яко корене всех злых.

На котором корабле определена будет церковь, тогда священник должен оную в добром порядке иметь и воскресные и празднуемые дни, ежели жестокая погода не помешает, литургию отправлять. Также поучение словесное, или на письме читать, в наставление людем. А в прочие дни, молитвы положенные.

Должен посещать и утешать больных и иметь потнение, дабы без причастия кто не умер и подавать ведение капитану о состоянии, в каком их обрящет».

Морской устав определял и припасы, кои должен был иметь при себе на судне корабельный священник. В частности, помимо священнического облачения, должны были иметься серебряные сосуды — потир[202], дискос[203], лжица[204], копие[205], а также «медное судно, в чем воду греть», подсвечники, лампады, кадильница, жаровня и аналой. Кроме того, упомянуто 13 книг религиозного содержания.

«Службу Божию» во флоте положено было отправлять ежедневно утром, в полдень и вечером. Если на молитве не присутствовал без важной причины кто-то из офицеров, то его в первый раз штрафовали на 25 копеек, во второй — на 50 копеек, в третий на рубль и так далее в данной прогрессии. Унтер-офицеры платили половину офицерского штрафа Полученные деньги (за вычетом десятой части профосу[206]) поступали в морские госпитали.

Матросы штрафов не платили — их за всякий такой случай наказывали «кошками». Возможно, именно с тех времен пошла во флоте поговорка — «святой из матроса, что слон из барбоса».

«Нагореть» могло и за пребывание на молитве в нетрезвом виде. Пьяные офицеры, вводившие сотоварищей «в соблазн», на первое время сажались под арест. При вторичном нарушении их снова арестовывали, на третий — выгоняли со службы либо разжаловали в матросы. Рядовому составу грозило все то же наказание «кошками».

За «непочитание» священника (например — ругань) также полагалось наказание — по усмотрению командира корабля.

Есть в Уставе и статьи, пресекающие недостойные «забавы» во время богослужения:

«Ни кто да не дерзнет во время службы Божия каких банкетов, или игры чинить; а кто против того преступит, оный имеет за первое преступление заплатить в шпиталь в двое, как положено за небытие на молитве, за другое в двое, а за третие лишен будет команды или чина, по разсмотрению суда».

На рубеже XIX и XX веков судовой священник приравнивался к офицерам, занимавшим посты старших судовых специалистов. Он отправлял регулярные и специальные богослужения, а своим поведением должен был «подавать пример христианской жизни и повиновения начальству». Согласно морским узаконениям, священник получал «отдельную каюту по соседству с помещением для команды., дабы быть доступнее к ней».

Случалось, что корабельные батюшки даже фрондировали перед корабельным командованием. Естественно, реакция следовала незамедлительно. Слово старшему минному офицеру бронепалубного крейсера первого ранга «Аврора» лейтенанту Георгию (Юрию) Старку (1878–1950). Дело происходит после угольной отгрузки в германской военно-морской базе Киль:

«23 марта во время угольной погрузки упал за борт человек, расшибся и утонул. Через час водолазами тело нашли, но откачать не удалось. Ни командира, ни старшего офицера на борту не было[207], так что пришлось орудовать мне. 24 марта похоронили нашего матроса на местном кладбище. Во время отпевания наш священник сказал в своей речи, что в смерти этого матроса виновато начальство, потому что устраивает спортивные угольные погрузки, никому не нужные. В результате адмирал доложил об этом министру[208] и сообщил отцу Желобовскому[209]».