Книга Ключ от Королевства - Марина и Сергей Дяченко

— Я?! Да вы что, я вам ЗАГС, что ли? Бракосочетательная контора?

— Ты маг дороги. А значит, у тебя есть право заключать браки, — твёрдо сказал принц.

Я растерялась. За время странствий стало ясно, что маг дороги в самом деле может многое, на многое имеет право. Но женить? О таком Оберон мне не говорил…

Может, потому, что не было надобности?

А ведь это прикольно. Рассказать бы девчонкам в классе…

Я вспомнила свой класс, Ритку Репину, с которой сидела за одной партой, нашу классную… Даже биологичку вспомнила чуть ли не с любовью. А ведь шутки шутками, если и брак, и коронация состоятся — я смогу увидеть их всех очень скоро!

— Ну хорошо, — сказала я, сдаваясь. — А где мы возьмём короны?

Эльвира весь день мастерила короны из сосновых шишек. Получилось красиво, даже как-то благородно — можно было поверить, что короны настоящие. Хотя я, честно говоря, всё не могла отделаться от ощущения, что мы готовим для рыбаков театральный спектакль.

Вечером у огромного костра на берегу собралось всё население деревни. Мельком скользнув взглядом по жениху и невесте, люди разглядывали меня. Я отражалась в их глазах — страшная, опасная, с волшебным посохом в руках. Меня сторонились; куда бы я ни пошла, вокруг появлялось свободное место.

Староста Голыш и не думал выходить вперёд и обращаться к сельчанам. Принц и принцесса тоже чего-то ждали. Сельчане шептались, переглядывались, кто-то хихикал. Костёр прогорал.

— Лена! Ну давай же…

— Что «давай»?

— Объявляй, что сейчас будет свадьба и коронация!

Я вышла на середину площади, чувствуя себя массовиком-затейником. Когда-то мне выпало быть Снегурочкой и вести новогодний утренник с первоклассниками, но там я не была так одинока. Там имелись ещё по крайней мере Дед Мороз и баянист…

Грянув посохом о землю, я выбросила в темнеющее небо сноп красных и зелёных искр. Посмотрела ночным зрением; глаза мои вспыхнули. По толпе пронёсся ропот ужаса и восхищения.

Ну, что теперь говорить?

«Здравствуйте, дорогие рыбаки и рыбачки»?

«Поздравляю, к вам приехало Королевство»?

Как легко красивые и благородные вещи превращаются в комедию, в насмешку, в фарс…

— Принц Александр и принцесса Эльвира! Согласны ли вы взять друг друга в мужья и жены?

— Согласны, — после короткого замешательства ответили они в один голос.

— Тогда я, маг дороги Лена Лапина, объявляю ваш брак сверши… ну, короче, вы теперь муж и жена. Поздравляю.

Кое-где в толпе зааплодировали. Я повернулась к новобрачным, впервые на них посмотрела; они стояли, взявшись за руки, слегка растерянные, но, в общем-то, счастливые.

— А теперь я вас короную, — сказала я уже не так уверенно.

Они оба опустились на колени и протянули мне каждый свою корону. Я подошла к принцу, приняла «сосновый венец» из его рук:

— Властью, данной мне королём Обероном…

Голос сорвался. Я в ужасе подумала: что я делаю? Оберон не давал мне никакой такой власти! Я не имею права… это самозванство!

Я глянула назад. Рыбаки и рыбачки, подавшись вперёд, жадно ловили каждое моё движение.

Без единого слова я напялила корону из шишек на склонённую голову принца.

В конце концов, пусть разбираются сами.

А мне домой пора.

Ночь я провела, болтаясь по берегу. Даже искупалась разочек. Вода казалась тёплой, волнение совсем улеглось, берег был пуст и тёмен. Я долго лежала на спине, глядя на луну, позволяя волнам потихоньку качать меня.

Вернулась в посёлок, только когда солнце поднялось. Большая часть лодок вышла уже в море; я брела по узкой улочке, из-за каждого забора меня провожали внимательные настороженные взгляды.

Молодожёны чувствовали себя прекрасно — завтракали молоком и хлебом, потом весело обустраивали сарай, придавая ему сходство с королевским жильём; они смотрели друг на друга с такой нежностью, что даже моё скверное настроение немного улеглось.

— Ну что? Королевство основано? Могу я уже уходить домой?

— Погоди. Понадобиться совсем немного — пару часов… в крайнем случае, пару дней. Дай Королевству пустить корни!

Прошёл день. Посреди сарая возвышались два «трона» из сосновых чурбачков с приколоченными спинками. Король и королева часами восседали на них, болтая о пустяках.

В качестве прислуги староста приставил к нам пару пожилых женщин. Они готовили еду, хоть и не очень сытную, выметали мусор и выбивали тюфяки. Новоиспечённой королевской чете старухи кланялись и говорили «ваше величество». Меня сторонились.

— Ну что? Это уже Королевство?

— Не совсем. Погоди.

Я начинала раздражаться. Всё происходящее казалось мне дурацкой игрой. «Королевство» напоминало игрушечный мобильный телефон: и кнопочки есть, и музыка играет, и внешне — почти как настоящий… Но связи нет. И быть не может.

Молодожёны хотели почаще оставаться наедине. Я поселилась, как беспризорник, на берегу, под опрокинутой лодкой.

— …Госпожа!

Было позднее утро. Сквозь рассохшееся днище пробивались солнечные лучики. Рядом стоял на четвереньках староста, заглядывал под лодку:

— Госпожа! Позвольте с вами поговорить?

— Отчего же нет, — сказала я, подтягивая к себе посох. — Говорите.

Староста смущённо улыбнулся:

— Не угодно ли у меня позавтракать? А то молодожёны, понимаю, у них свои интересы…

Я подумала и согласилась.

Дом старосты поразил меня удобством и аккуратностью: ни о каких щелях и дырах здесь речи не шло. Стены были увешаны тонкими циновками, на полулежали циновки погрубее. Большая печка, множество плетёной мебели, на полочках — раковины, глиняные кувшины, букетики сухих цветов.

— Жена моя, — похвалился староста, проследив за моим взглядом. — Мастерица… Пожалуйте завтракать.

Стол, накрытый белой скатертью, ломился от тарелок, мисок и блюд. Я поняла, что голодна, что голодаю давно, что рыба приелась и за кусочек вот этой курицы, приготовленной в сметанном соусе, я готова короновать кого угодно — хоть Голыша. Хоть прямо сейчас.

Я взяла себя в руки. Проверила посохом — нет ли опасности? Нет: еда, по крайней мере, не была отравлена. Я осторожно поставила посох в угол — так, чтобы сразу дотянуться в случае чего. Не то чтобы я ждала от Голыша неприятностей. Просто привычка такая.

Лысый староста уселся напротив. Разрезал курицу. Положил мне куриную ногу и бедро в поджаристой шкурке. Себе взял гузку.