Книга Русские боги - Дмитрий Казаков

И лысый тонкой, дрожащей рукой указал сначала на Сергея, а потом на Игоря.

– Э, ну… – молодой врач нахмурился.

– Подождите в коридоре, – сказал Олег спокойно. – А мы с ним поговорим, как равные с равным.

Иван покачал головой.

– Ради бога, подождем, – проговорил Сергей. – Пойдем. Не думаю, что это будет так уж интересно.

Они с Игорем вышли в коридор, и один из санитаров плотно прикрыл дверь.

– Вот нас и выгнали, – сказал Игорь. – По-моему, этот Ильин на кого-то здорово похож. Вот только не пойму – на кого.

– А ты, когда общаешься с нами, меньше верь глазам своим, – голос Сергея прозвучал тускло, устало. – Мы – не те, на кого похожи, хотя обладаем их именем и памятью. Мы мертвые, а они были живые. Не я дружил и ссорился с Мариенгофом, кутил с Айседорой, ездил в Баку и Тбилиси…

И, сделав паузу, он прочитал:

Братья, братья, ведь каждый зверь

Любит шкуру свою и имя…

Тяжко, тяжко моей голове

Опушать себя чуждым инеем.

Трудно сердцу светильником мести

Освещать корявые чащи.

Знайте, в мертвое имя влезть —

То же, что в гроб смердящий.

Из-за прикрытой двери донесся недовольный вскрик, а за ним – частое-частое, жалостливое бормотание.

– И все же мне странно, что этот тип оказался именно тут, – сказал Сергей. – Он мог бы устроиться куда лучше.

– В Китеже?

– Нет, он один из немногих, кого никогда не примут в Китеже. Но, мне кажется, после смерти он понял, что именно сотворил с Россией. Не выдержал и на самом деле сошел с ума. И мыкается по психушкам вот уже лет шестьдесят…

И в этот момент Игорь осознал, кого именно напомнил ему пациент сумасшедшего дома на окраине Донецка и чего не хватало в его внешности – усов и бородки. Осознал и покрылся холодным потом.

Бормотание прекратилось, а через минуту дверь скрипнула, и в коридор вышли Олег и Иван.

– Видит господь, этот грешник и вправду не в себе, – сказал Иван. – Но ничего, нас он понял.

– В себе он или нет, без него российский синклит – не синклит, – добавил Олег. – Где там этот доктор?

Из комнаты для бесед появился молодой врач, глаза его за стеклами очков были удивленно вытаращены. Повел их обратно к кабинету главного и мимо него – к выходу. Когда вышли наружу, стало ясно, что парк перестал быть пустынным. Люди в таких же, как у Ильина, полосатых пижамах появились на дорожках и лавочках.

– Сейчас у нас время прогулки, – сказал молодой врач, а затем вздрогнул. – Хотя чего я вам это рассказываю? Вы ведь не из инспекции?

– Нет, не из инспекции, – улыбнулся Сергей.

Прошли мимо лавочки, на которой два старика играли в шахматы. Игорь глянул на доску и обнаружил, что она шестигранная, да и клетки той же формы, да и раскрашены в три цвета – красный, черный и белый.

Санитар прокатил инвалидную коляску с женщиной. Глаза ее были закрыты, на лице застыло мечтательное выражение.

Жалость и омерзение вернулись, и Игорь невольно ускорил шаг.

Подошли к воротам, один из охранников вышел из будки.

– Все в порядке? – спросил он.

– В полном, – ответил молодой врач. – Всего хорошего.

– Что вы с ним сделали? – спросил Игорь, когда они прошли шлагбаум и двинулись к такси.

– Слегка оглушили, чтобы не услышал лишнего, – ответил Иван.

– Ну, как сходили? – поинтересовался таксист, куривший около машины.

– Нормально, – сказал Олег. – Заводи мотор, батя. Поедем обратно, на вокзал, и как можно быстрее. Во сколько московский поезд уходит?

– В четырнадцать сорок. Еще успеем.

Забрались в машину, и «десятка» покатила обратно. В этот раз Игорь не спал и смог рассмотреть Донецк получше. Но тот его не особенно впечатлил – большой город, шумный и пыльный, лишь терриконы, торчавшие тут и там, как-то разнообразили пейзаж, вносили в него нотку сюрреализма.

Забиравшееся выше солнце припекало все сильнее, от нагретого асфальта поднимались потоки воздуха. Выхлопы автомобилей казались раскаленными, а ветер приносил не прохладу, а бензиновый чад.

Доехали до вокзала, вошли в его здание, где было немного свежее.

– Так, я за билетами, – сказал Олег.

– А Сергей за продуктами, – добавил Игорь.

– Нет, не пойду, – лениво отозвался тот. – Слишком жарко. В такую погоду хорошо на речке сидеть где-нибудь, с удочкой… – голубые глаза сделались мечтательными, – так, чтобы ушица на костре поспевала… Когда я последний раз так отдыхал? Не помню, не помню ничего…

Игорь вздрогнул, посреди жаркого летнего дня неведомо откуда повеяло холодом.

Олег вернулся от кассы быстро, раздал билеты.

– Взял купейные. До поезда два часа, – сказал он. – Можно пойти в то же кафе, а можно – в зал ожидания.

– В кафе? – Сергей поморщился. – Нет, лучше в зал.

Два часа до поезда провели в деревянных и очень удобных креслах. Игорь читал взятые у Олега мемуары Гудериана, сам Олег мусолил Никитина. Сергей пил пиво и пялился по сторонам, а Иван листал купленную в киоске газету «Салон Дона и Баса» и сердито вздыхал.

В половине третьего по местному времени прошли на перрон, где ждали вагоны с надписью «Донбасс» на боку.

– Я и при жизни много на них ездил, и сейчас. – Сергей глянул на Олега с веселым прищуром. – А вот ты как же?

– На коне было бы привычнее, но на этом – быстрее.

Забрались в вагон, прошли в купе, оказавшееся самым последним, возле туалета. Распихали сумки по полкам, и, едва устроились, поезд тронулся. Качнулись занавески на окне, что-то задребезжало в коридоре.

Проводница проверила билеты, раздала пакеты с бельем.

– Может быть, музыку послушаем? – предложил Иван. – А то как-то скучно в тишине. Если мой «Самсунг» на полную громкость включить, то тут стенки затрясутся. Давай?

– Опять «Рамштайн»? – поморщился Сергей.

– Есть еще «Кноркатор», «Деаф Апокалипсис Райдер», «Эденбридж»…

– Хрен редьки не слаще, – проворчал Олег. – Почему ты, православный вроде бы, любишь такую музыку? Ее же сплошь сатанисты играют.

Иван ничего не ответил, только раздул ноздри и мрачно засопел, а потом и вовсе полез на верхнюю полку. Вскоре оттуда донесся равномерный храп. Олег забрался на свою, взялся за книжку, Игорь принялся домучивать Гудериана. Сергей сходил покурить, а вернувшись, заявил:

– Скучные вы все. Пойду, посмотрю, как в нашем вагоне обстоят дела с женским полом.

– Иди, – ответил Олег, не отрываясь от книги.