Книга Комната кукол - Майя Илиш

— Что это такое? — Я поморщилась. — Я узнаю картофельные очистки, но что это за склизкая штука?

— Это остается после полоскания, — ответила Люси как ни в чем не бывало. — Мы полощем тарелки и кастрюли в чистой воде, лишнюю воду сливаем, и на дне оседают остатки еды, свиньям они нравятся. Они сожрут все, что угодно.

Я кивнула. Жидкость обеспокоила меня куда меньше, чем кости, — неужели свиньи ели кости своих же предшественников? Хорошо, что мне до сих пор не хотелось есть, хотя я так долго спала. Иначе у меня точно пропал бы аппетит.

— А теперь нам пора возвращаться, — сказала Люси. — Иначе миссис Дойл опять рассердится.

Я рассеянно кивнула. О кухарке мне думать не хотелось, были проблемы и поважнее. Конечно, приятно было помочь Люси, тем более что от этого ее жизнь становилась чуть легче. Но мое место — не в кухне. Найдя то, что осталось от Дженет, я поняла, что должна пойти в Комнату кукол и проверить, все ли с ними в порядке.

Зайдя в кухню, я под испепеляющим взглядом миссис Дойл вымыла руки в уже подогревшейся к тому моменту воде. Люси опустила в воду сковородки, а я, попрощавшись, вернулась в свой собственный мир, свое царство. К своим куклам. Чем бы они ни являлись, я была готова помочь им.

На этот раз я не стала медлить перед дверью. Взяв ключ, я отперла замок и протиснулась в комнату, как и каждый день. Затем я зажгла свечи и оглянулась. Куклы казались куклами. Я с облегчением вздохнула, но почему-то меня это немного огорчило. После истории с Дженет я была твердо уверена, что коконы мне не померещились, и теперь уже не боялась увидеть кукол в таком облике. Неужели все дело в пыльце фей и у меня нет никакого особого таланта? Всю жизнь я втайне надеялась, что отличаюсь от других девочек. Я даже гордилась этим. Если куклы так и останутся куклами, для меня это будет настоящим разочарованием.

Я встала перед каминной полкой, приняв позу мисс Монтфорд, когда она обозревала ряды сирот, проверяя, у всех ли чистые ногти, и строго уставилась на кукол, будто предупреждая, чтобы они больше не смели меня обманывать. Сама не зная, как я это делаю, я слегка расфокусировала взгляд. Ощущения немного напоминали те моменты, когда я скашивала глаза — в приюте мне нравилось корчить смешные рожицы, и я считала, что если в цирке не понадобятся эквилибристки, то уж клоуном я точно смогу устроиться. Мир дернулся в сторону, как полог, а за ним… за ним был другой мир, который я словно бы видела уже тысячу раз и в точности знала, как он устроен. Когда я смотрела на кукол вот так, я видела коконы, в которых что-то жило. Когда я смотрела на них по-другому, они оставались куклами. То так, то сяк я всматривалась то в один мир, то в другой, будто перелистывая страницы книги. Куклы. Коконы. Куклы. Коконы. Я могла увидеть их истинную сущность. И меня это больше не пугало. Я знала, чего мне ждать.

Я рассмеялась — вначале тихо, потом все громче. Я хохотала и никак не могла остановиться. Смех поднимался из глубины души, прорывался наружу из открытого рта. Это было похоже на истерический припадок. Чего еще ждать от девочки, которая в прошлый раз завопила и упала в обморок? Но теперь меня охватил не страх, а острое чувство счастья.

Я завоевала свое царство, а теперь покоряла свою душу. У меня был дар, и этот дар не довлел надо мной, я его контролировала. Я была хозяйкой своего тела, своего сердца, своего разума — и своего счастья. От радости мне хотелось пройтись по комнате колесом, но для этого тут не хватало места — какой-то глупый человечишко поставил в центре диван. Поэтому я просто кувыркнулась — все равно меня тут никто не видел и не стал бы высмеивать. Потом я, разведя руки в стороны, кружилась по комнате, пока в голове не помутилось. Я повалилась на ковер, но и там продолжала крутиться, как юла. Я знала, что куклы смотрят на меня. Ну и пусть! Мне все равно. Я наконец-то пробудилась. Правда, я еще не знала, кем я проснулась.

Я провела с куклами целый день — мне словно нужно было заново с ними познакомиться. Смешно, конечно, они-то давно уже меня знали, но я хотела осмотреть каждую куклу, каждый кокон, привыкнуть к тому, что внутри мерцает чья-то душа и все ждет, когда же она вырастет, станет сильной и вырвется в мир. Я постепенно начала их понимать. Некоторые души уже совсем созрели, как Дженет. Стоило прикоснуться к коконам — и по моему телу проходила дрожь от ощущения их силы. Эти души хотели выбраться наружу, они бились о стенки кокона, как птенец клюет изнутри яйцо, чтобы оно раскололось, приоткрывая ему дверцу во внешний мир. Даже по куклам, а не по коконам это было заметно — чувствовалось, какие они теплые, радостные, живые.

В других коконах теплилась крохотная искорка — эти души еще спали. Им понадобится какое-то время, чтобы созреть. Я не знала, как долго развивается душа, прежде чем появиться на свет. Конечно, ребенку нужно провести девять месяцев в утробе матери, это я знала из многочисленных романов, в которых описывалась трагическая судьба бедных девушек: бедняжек соблазняли или насиловали, и через девять месяцев они навлекали позор на свою семью. Но тут речь шла не о детях. В коконах зрела другая форма жизни, и если мисс Лаванда собирала эту коллекцию годами, как я полагала, то душе требовалось много лет, чтобы созреть. Им повезло, что теперь, когда первые души уже готовы были вылупиться, я оказалась рядом. Интересно, примут ли они меня за свою мамочку? Так бывает, когда птенцы выпадают из гнезда. Правда, если потом вернешь их родителям, те не признают своих детенышей и птенчики погибают. Почему-то эта мысль показалась мне невероятно смешной, и я опять рассмеялась. Сейчас я готова была хохотать над чем угодно.

Может быть, именно так зарождаются человеческие души? И на самом деле все души появляются из таких коконов? Должно быть, поэтому люди в Холлихоке не верили в Бога, потому что знали, как все обстоит на самом деле. При мысли об этом я испугалась. Если бы я когда-нибудь произнесла что-то подобное вслух, меня бы выгнали на улицы деревни голой, избили плеткой и утопили в озере…

Я затряслась — все еще от смеха. Смех отпускал меня только тогда, когда я вообще ни о чем не думала. В эти редкие моменты мне удавалось набрать воздуха в легкие. Но не думать ни о чем было нелегко — слишком уж много душ меня окружало.

И только когда я посмотрела на верхнюю полку шкафа и не успела сменить зрение, на мгновение меня охватил былой ужас. Души, которые глупой, ни о чем не подозревавшей девчонке показались злыми… Они и были злыми. Да, в этой комнате я видела добрые, приветливые души, чистые, светлые… Но были и другие. Мрачные. Их чернота мерцала под покровом коконов из такой же тонкой светлой нити, как и у других, но за этой шелковой нитью скрывалась их суть, черная как деготь. Я не могла выдержать это зрелище и боялась того, что случится, когда одна из этих душ вылупится. Я чувствовала ненависть, холодную ненависть, пытавшуюся пробраться в мою душу, отравить меня, — ненависть проникала в меня от одного только взгляда на этих кукол. На какое-то время мне удалось отогнать от себя подобные мысли, но если от мыслей можно было отделаться, то куклы никуда не денутся. Мой смех оборвался, как бы мне ни хотелось вновь испытать веселье. И когда мне показалось, что на верхней полке что-то шевельнулось, я едва не завопила. Поспешно сменив взгляд, я уставилась на невинные лица кукол, но и они были точно искажены рвущейся из их нутра ненавистью.