Книга Друзья и возлюбленные - Джоанна Троллоп

— Удачи!

Она решила пройтись пешком, несмотря на усталость. Ловить такси было глупо, да и вообще водитель наверняка поедет через рыночную площадь, а там вечно собираются все школьные прогульщики и хулиганы, которые наверняка ее увидят. Софи закинула сумку на плечо и пошла вперед, слегка сутулясь.

Стеклянная дверь на кухню была открыта, и Джина вывесила клетку с попугайчиком на улицу, вместо корзины с геранью.

— Привет, — поздоровалась Софи с птицей.

Он посмотрел на нее сначала одним глазом, затем другим.

— Бедный мой попугай! Скучно тебе тут?

Она слегка подтолкнула клетку, чтобы звякнул колокольчик. Попугай и глазом не моргнул.

— Прости, не буду надоедать тебе своей заботой.

Софи заглянула на кухню. Там было пусто и чисто, если не считать кружки и утренней почты на столе. Откуда-то — скорее всего из гостиной — доносился мамин голос. Софи вошла, положила сумку на стол и подошла к двери в коридор.

— Мне очень жаль, — говорила Джина. — Я с удовольствием позанималась бы с вашими детьми, но у меня сейчас все так неопределенно, что я решила не брать учеников. Даже не знаю, останусь ли в Уиттингборне…

Софи на цыпочках прошла по коридору и прислонилась к дверному косяку гостиной. Мама, по своему обыкновению, сидела на полу, скрестив ноги и поставив перед собой телефон. Софи кашлянула.

— Мам, — прошептала она.

Джина подняла голову, и ее лицо тут же просияло. Она замахала руками, показывая на телефон.

— Миссис Уитакер? Извините, мне надо бежать! Я обязательно вам позвоню, если у меня появится время для Рэйчел и Эмили. Да, да, конечно. Спасибо. До свидания.

Она не глядя бросила трубку и вскочила на ноги.

— О Софи!

Та выпрямилась, чтобы мама смогла ее обнять. Странное дело: Джина уже много лет ее не обнимала — по крайней мере не так крепко и сердечно. Софи даже почувствовала сквозь футболку ее пуговицы на рубашке.

— О Софи! Моя Софи! — воскликнула Джина. — Слава Богу, ты вернулась!

В глазах у нее стояли слезы. Софи склонила голову.

— Да, ничего не вышло.

— Можешь не говорить. Можешь ничего не рассказывать, если не хочешь.

— Когда-нибудь расскажу. Не знаю, я просто…

Джина усадила дочь в кресло.

— Какая у тебя дивная стрижка!

Софи потрогала волосы.

— Папа…

— Да, он в таких вещах знает толк. Хочешь кофе? Чай?

Она покачала головой. Джина снова села на пол рядом с креслом.

— Я жутко устала. — Софи опустила голову и закрыла глаза руками. — Жутко устала злиться на вас.

— Я должна была все тебе рассказать. Про Лоренса. Мы ждали подходящего случая, чтобы признаться детям, а потом все само выяснилось…

— Я узнала от Гаса.

— Да. Я ему вчера звонила, сказала, что ты возвращаешься.

Софи убрала руки и недоверчиво переспросила:

— Ты звонила Гасу?!

— Ну да, — ответила Джина. — Лоренс говорит, он и так был подавлен последнее время, а когда ты сбежала в Лондон, стал совсем безутешен. Вот я ему и позвонила. Он ведь тебя обожает.

На щеках Софи появились яркие красные пятна. Она прижала руку к животу.

— Хочешь, я тебе все расскажу про Лоренса?

Софи покачала головой:

— Не надо. Я и так поняла.

— Я боялась тебе говорить. — Джина взялась за лодыжки. — Боялась, что ты никогда меня не простишь. Ты ведь так злилась на меня из-за папы, считала, что это моя вина.

— Ну, частично твоя.

— Верно.

— Я очень устала, — повторила Софи. — Даже не знаю, злюсь ли я. У меня такое чувство, что меня сбила машина. Причем стоит мне выйти на дорогу, как меня сбивают снова и снова. Не важно, кто в этом виноват. Я уже ничему не удивляюсь. И меня не интересует, что будет дальше. — Софи вновь схватилась за живот и тихо произнесла: — Я просто боюсь.

Джина встала на колени рядом с дочкой.

— Боишься ехать во Францию со мной и Лоренсом?

Софи уставилась на мать и разумным тоном проговорила:

— Что ты! Во Францию я не поеду.

— Не поедешь?..

— Нет, конечно! Ни в коем случае.

— Милая, но ты не можешь остаться здесь без меня. Во Франции ты будешь учиться в лицее, потом получишь степень бакалавра…

— Нет, исключено.

— Из-за Лоренса?

— Ах нет! — изумленно ответила Софи, будто только что вспомнила о его существовании. — Лоренс тут ни при чем. И ты тоже. Да и Франция…

— Но тогда…

— Мам, — сказала Софи, закрыв глаза, словно объясняя непонятливому ребенку очевидные вещи. — Мам, ты что? Мы не можем обе бросить бабушку!

По дороге домой Гас отделился от одноклассников и зашел в сад возле аббатства. К скамейкам, где лениво курили и отколупывали краску с сидений его знакомые, он не пошел, а спрятался в кустах возле арки. Глупо, конечно, ведь в таких зарослях вечно околачиваются всякие извращенцы. Неделю назад какой-то мужик разделся там перед одним его приятелем, и тот якобы крикнул ему: «Вонючий маньяк!», да так громко, что его услышали прохожие. Гас недолго об этом думал, поскольку голова у него была забита другими мыслями. Он хотел посидеть в темноте и тишине, один, где никто его не найдет и не спросит, все ли у него хорошо. Все просто ужасно, но что тут поделаешь, черт подери?!

Гас прополз в заросли и нашел маленькую полянку футов в восемь шириной, на которой валялись газета и бутылка из-под молока. Он прислонился к стволу куста, прикурил сигарету и заплакал.

Вообще-то он пришел сюда не плакать, а думать. После вчерашнего разговора с Джорджем он и так рыдал всю ночь. Они с братом готовили себе сандвичи, когда Гас вдруг разоткровенничался и сказал:

— Я прямо не знаю, к чему и готовиться. Мало ли, что будет дальше.

Джордж размазывал кетчуп по куску бекона.

— Меньше знаешь — лучше спишь.

— Неправда. Лучше знать все и ничего не бояться. Чтоб никаких гадских сюрпризов!

— Ты правда так считаешь?

— Конечно! — ответил Гас, взял хлеб из тостера и протянул брату. — Я об этом постоянно думаю. Готовлюсь к очередному удару.

Джордж промолчал. Он положил начинку между кусками хлеба и сильно их сдавил.

— Ну ладно.

— Что ладно?

— Я тебе кое-что расскажу.

Гас изумленно на него уставился.

— Чего?!

— Расскажу тебе последнюю плохую новость. Последнюю за это паршивое лето. Ты знаешь, почему Софи уехала в Лондон?