Книга Жизнь экспромтом - Александра Поттер

Фрэнки готова была ее просто убить. Что стало с ее благим намерением вести себя хладнокровно? Он выглядит удивленным. Даже шокированным. Рядом с ним за столиком сидят еще трое людей. Напротив него сидит мужчина с короткими светлыми косичками на голове и женщина из породы «общественных деятельниц», с завивкой от Энни Леннокс и в очках в черепаховой оправе с ядовито-зелеными линзами. Но Фрэнки видела в основном только девушку, сидящую за столиком рядом с ним.

Блондинка, двадцать с небольшим, хорошенькая. Одета в стиле околоджазовой тусовки, то есть растрепана, «словно только что встала с постели» — так иронически описывается внешность, которую можно себе создать, если встать с постели в несусветную рань и долго и целенаправленно заниматься всеми этими отнимающими бездну времени операциями по взъерошиванию волос и пачканью одежды. Одета в ядовито-розовую жилетку с фотографией Ангела Чарли на животе — идеальный наряд, чтобы выставить напоказ свои руки, которые могут стать такими, только если трижды в неделю качать трицепсы, и притом с персональным тренером. Наклонившись над его тарелкой, женщина таскает с нее жареные рыбки — так может поступать только особа, которая, впервые встречаясь с мужчиной, делает вид, что жареную рыбу она ест впервые в жизни или не ест вообще.

Пока Фрэнки за ней наблюдала, до нее начало доходить, что за столом, по существу, сидят двое мужчин и две женщины. Что составляет в общей сложности две полные пары. Ей захотелось немедленно провалиться сквозь землю. У Рилли свидание! Причем двойное. Не зная, куда девать глаза, она старалась не встречаться с ним взглядом, притворившись, что ее внезапно очень заинтересовало содержимое собственной пляжной сумки, то есть скрученное полотенце и книга «Забудьте про мужчин, повернитесь лицом к жизни». Книжка, которая всего два часа назад казалась ей смертельно скучной, вдруг неожиданно возбудила в ней просто пламенный интерес. Столь пламенный, что она перечитала отзывы на задней обложке десять раз.

Но в добавление ко всему — как будто ситуация и так не была абсолютно провальной — Рита, как всегда сосредоточенная исключительно на самой себе, совершенно не заметила царящую за столом интимную атмосферу и словно приклеилась к одному месту, крутила в руках пряди волос и хихикала какой-то ей одной известной шутке. Она игриво ударила Рилли по плечу:

— Я просто поверить не могла, когда увидела тебя здесь! Ты что, нас преследуешь?

Не надо, умоляю, не надо. Когда же закончится этот ужас? Понимая, что необходим какой-то новый предлог, Фрэнки сделала вид, что ищет на дне сумки какой-то несуществующий объект, страстно желая, чтобы там оказался мобильник, чтобы он зазвонил, чтобы она могла хоть с кем-нибудь поговорить. С кем угодно. Хоть со справочным бюро. Хоть со службой 911. На минуту она совсем забыла, что здесь ей, в сущности, не с кем говорить.

Рилли смотрел на Фрэнки. Ему очень хотелось с ней поговорить, но вместо этого он вынужден был болтать с ее маниакальной подругой Ритой. Он засмеялся чему-то, что сказала Рита, но даже не уловил, что именно она сказала. Он не мог сконцентрироваться. Он был просто огорошен, когда увидел, как Фрэнки входит в зал. Вот уж кого-кого, а ее в последнюю очередь он ожидал увидеть в этом отдаленном загородном ресторанчике. И выглядит она просто потрясающе. Не в пример ему, который выглядит, как последнее дерьмо. Даже хуже. Потому что он пришел сюда с Джедом и Софи, своими старыми друзьями, которые после его развода то и дело пытаются познакомить его с какими-нибудь девушками. Вот сегодня их угораздило привести для знакомства эту белобрысую цыпочку по имени Хрисси, будущую поп-звезду из Студийного городка. Он смотрел на Фрэнки. Какого черта она все время что-то ищет в своей сумке? Ему захотелось, чтобы она подняла голову и поговорила с ним — поговорила о вчерашнем вечере. Но она продолжает рыться. Рита все также маниакально смеется прямо у него над ухом. Он больше не мог этого выносить.

— Привет, Фрэнки.

Его голос. Низкий. Теплый. Доброжелательный. Он пронзил ее, словно острый нож. Она похолодела и подняла глаза.

— О, привет.

Ее голос. Высокий (даже слишком высокий, почти писклявый). Удивленный взгляд («О господи, рада видеть тебя здесь, я только что тебя заметила, потому что искала в своей сумке что-то чрезвычайно важное»). Доброжелательный (даже компанейский: «Мы с тобой добрые друзья, и наши отношения можно назвать отношениями брата и сестры»).

— Как ты себя чувствуешь после вчерашнего вечера? — Он откинул со лба прядь волос, падающую на глаза, и отодвинулся подальше от Хрисси. Ему не хотелось, чтобы Фрэнки поняла что-нибудь неправильно.

Ум Фрэнки оказался загнанным в угол. А как, собственно, она должна себя чувствовать после вчерашнего вечера? Влюбленной? На седьмом небе? Что именно он имеет в виду: то впечатление, которое он произвел на нее, или все эти многочисленные «Маргариты» и шампанское? Она не могла точно сказать, но очень хотела прояснить ситуацию. Принимая во внимание, что он наболтал вчера вечером Дориану — а возможно, и многим другим, кто только пожелал его слушать, — что она его совершенно не интересует, с ее стороны было бы в высшей степени некрасиво, если бы она не развеяла его возможных заблуждений относительно того, что он ее интересует. А такие заблуждения в его голове наверняка могли появиться, принимая во внимание, что большую часть вечера она провисела у него на шее, как какая-нибудь… она затруднилась подобрать слово кто.

— Ужасное похмелье. — После всех умственных потуг в ее голове родились только два эти слова. На пьянство можно списать все. Пьянство — вот основа всех извинений.

— У меня тоже. — Он улыбнулся. Такая прекрасная ночь, она стоит любого похмелья.

Фрэнки застыла. Он что, играет в ту же самую игру? Или, может быть, он просто не понял, что она хочет сказать? Она решила сделать свою мысль более прозрачной.

— Ох, я была так пьяна! — Она засмеялась, по всей видимости непринужденно. — И что только они кладут в эти «Маргариты»? Я просто потеряла голову, почти ничего не помню, что было в Ковбойском дворце. — Ну, уж теперь-то он не мог не воспринять ее послания, она все сказала громко и прямым текстом. Она совершенно не отвечает за свои вчерашние действия, и все, что она тогда говорила или делала, было результатом чрезмерного употребления алкоголя. Она просто напилась до чертиков. У нее отшибло память. И ее поведение не имело ничего общего со страстью, сексом или взбунтовавшимися гормонами. Она клеилась к нему потому, что не стояла на ногах, и если бы за кого-нибудь не уцепилась, то просто упала бы там, где стояла.

У Рилли пересохло во рту. Что это такое она пытается сказать? Что она ничего не помнит? Не может быть! Она не может не помнить. Она должна помнить!

— Ты не помнишь, как мы танцевали?

— А разве мы танцевали? — Надо ли об этом спрашивать? Она не переставала об этом думать с утра весь день.

Ему показалось, что его ударили в живот. Она не помнит! Но как она могла не помнить? На этой танцплощадке между ними произошло нечто очень важное. И кое-что изменилось в их отношениях. Он не знает, что именно там случилось, почему, зачем и как, но зато знает совершенно точно, что от этого нечто он себя чувствовал на седьмом небе. Такого с ним не случалось уже давным-давно. Но, может быть, он ошибся? Может быть, это всего лишь одностороннее впечатление, и она ничего такого не чувствует? И прошлая ночь не значила для нее ничего? И он также не значил для нее ровным счетом ничего? Он взял со стола кружку с пивом и сделал большой глоток. Пиво было горьким.