Книга Пончик с гвоздями - Маргарита Южина

– Мажьте, мама, мажьте. Ах, Кака! А тот, кто звонил, не оставлял номера, куда ему позвонить? – спросила Клавдия.

Акакий не слышал разговора своих женщин. Он ходил вокруг сына и пытался догадаться, поделился тот с матерью их мужским секретом или же сдержался. По виду Данила ничего понять было невозможно. Тот спокойно направился в кухню, намазал масло на хлеб, налил себе большую кружку чаю и уселся чаевничать.

– Ешь, Данечка, конечно, весь день на работе мотаешься, некогда в столовую сходить, – порхала возле него мать.

Ничего точно Акакий так и не узнал, неизвестный мужик больше не звонил, а обстановка тем временем накалялась.

Наконец Данил вытер рот салфеткой, положил руки на стол и уставился на отца:

– Ну, давай, отец, колись. Говори сразу, в какую историю впутался? Хуже уже не будет.

Акакий бросил мимолетный взгляд на дражайшую половину, которая, как спортсмен на старте, приготовилась к прыжку, и подумал, что сын ошибается. Будет. Хуже будет сразу же, как только он откроет рот. Но дело даже не в нем самом – разорвет его Клавочка, только это не беда. А вот все его дело накроется медной посудой, это как пить дать. И тогда… Господи, он даже представить себе боится, что будет тогда. Он себе этого никогда не простит. А значит, надо молчать. Еще совсем немножко, самую капельку.

– Ну так что? – не успокаивался сын. – Какие у тебя проблемы?

– Мужские, – зарумянившись, ответил Акакий, упорно пряча глаза. – Я же просил тебя, Даня, с мамой не говорить об этом!

– А вот у моего отца, у твоего деда, до девяноста годов таких проблем не бывало! – высунулась из двери хитрая мордочка Катерины Михайловны.

– Ах, мама! Оставьте вы его! – раздраженно бросила Клавдия. – Пойдем, Даня, мне еще с тобой о Лиле поговорить надо. Хочет этот сыч себе геморроя на… на копчик, пусть молчит.

Клавдия вытолкала Данила в коридор, и вскоре Акакий услышал, как по лестнице раздались их шаги.

Тяжко. Ну да ничего, осталось только денек перетерпеть.

Акакий бездумно включил телевизор и распластался на диване. А что, если он завтра ничего не узнает? Куда тогда бежать?

– Хи-хи! Тебе только сейчас это и глядеть, ага! – прыснула матушка в кулачок, показывая на экран.

А там творилось что-то неприличное. Акакий вскочил и схватил пульт.

– Хочешь погромче сделать? – спросила старушка, усаживаясь рядом.

– Мама! Я вообще выключить хотел!

Экран погас, в комнате стало тихо и как-то пусто. Когда пришла Клавдия, веселья не прибавилось.

Всю ночь Акакия мучили кошмары. Он поссорился с женой, потому что всякий раз, когда он проваливался в дрему, она его толкала под бок и тоненьким голосом пищала: «Мне нужна реанимация! Это я, твоя совесть!» Акакий верещал, что такие шутки позволительны только детям от трех до шести лет, а Клавдия… Лучше не надо вспоминать, что говорила Клавдия в ответ.

Спал Акакий неспокойно, все время вздрагивал и взбрыкивал во сне, полностью расслабился только под утро. И вот тут он услышал… Нет, сначала он почувствовал какой-то слабый толчок. Или, может, то было дуновение ветра? Хотя откуда в квартире ветер – матушка сквозняков боится, все форточки закрыты. Скорее это было… прикосновение. Акакий вздрогнул, оглянулся на жену. Та спала с таким храпом, у нее так естественно прыгали губы и трясся подбородок, что было понятно – она не притворяется. Акакий перевернулся на другой бок и тут услышал – где-то тоненько плачет ребенок. Плач не был приглушен толщиной стен, он был тихим, как будто… кто-то плакал здесь, у них… У Акакия от ужаса мурашки забегали даже по голове. Ну почему он такой дурак? Почему сегодня не сказал ничего Клавдии? А сейчас, конечно, у него от перенапряжения началась белая горячка.

Акакий вскочил с кровати, побежал на кухню, включил там свет и принялся глотать холодный чай.

Плач стих. Но Акакий Игоревич боялся снова идти в спальню. Вот рассветет окончательно, тогда он еще подумает, ложиться спать или нет.

– Кака, ты чего это? – появилась в дверях Клавдия.

– Клава… я… Понимаешь, я, кажется, с ума схожу. Мне кажется, у нас в комнате ребенок плачет, – понизив голос до страшного шепота, признался Акакий.

– А, не переживай, это от импотенции. Ты разве не знаешь? У всех так, – усмехнулась жена и плюхнула на плиту чайник.

– Я тебе правду говорю, что ты ерунду городишь! За идиота меня принимаешь? – вскинулся Акакий.

– Нет, это ты меня за дуру принял. А я тебе сразу говорю… Ты же знаешь, у меня гипнотический дар, я всю твою хворобу за минуту снять могу. Но только ты мне сам должен все рассказать. Я же давно вижу – ты какой-то замусоленный стал, ничего тебя не радует, хмурый, раздражительный. Я сначала на смерть Марии грешила, думала, так тебя ее кончина изводит. А потом вижу – нет. Ты ведь не просто печальный, ты озабоченный какой-то. От меня стал прятаться, бегаешь куда-то, по телефону тайком звонишь. С чего вдруг? Ты все еще думаешь, что это я твою любовь прикончила?

Клавдия с усмешкой смотрела на мужа и, казалась, даже не вспоминала про ночную ссору. Акакий маялся. Он очень боялся гнева супруги, но и ложиться в постель, боясь новых галлюцинаций, не собирался.

– Клава… – наконец решился он. – Только выслушай меня внимательно. Выпей сначала валерьянки, Клавочка. Я тебя, конечно, люблю, я тебя всегда любил…

– У нее от тебя сын?

– Откуда ты знаешь? – выпучил глаза неверный муж.

– Просто я знаю, что у нее есть сын. Когда узнала, хотела с тобой новой информацией поделиться, а потом кое-что сопоставила, подумала… и, выходит, не ошиблась. Рассказывай, чего уж.

И Акакий стал рассказывать.

На новогоднем вечере у Агафьи Акакий увидел Марию, и на него нахлынули прежние чувства. Он снова почувствовал себя молодым, неженатым и с пышной шевелюрой. Мария тоже была рада, это все заметили, только сначала она немного стеснялась, а потом несколько рюмочек вина заглушили в ней робость, и она, смущаясь необыкновенно и аккуратно выронив четыре слезы, поведала Акакию, что у нее растет от него сын. В честь отца Акакия она назвала его Игорем. Игорь Акакиевич. Парню сейчас тридцать три года, он успешно работает, правда, еще не обзавелся семьей, но это оттого, что очень занят карьерой. Все было замечательно, Акакий бы никогда не узнал, что у него есть еще один наследник, но случилось непоправимое – Игорь тяжело заболел. В нашей стране эта болезнь неизлечима, надо ехать в Германию. Конечно, она ни в коем случае ни на что не намекает и деньги бы от Акакия не приняла ни в коем разе. Просто… Просто так, видимо, угодно судьбе, чтобы Акакий узнал про сына.

– На кого он похож? – всхлипнул Акакий.

– У меня есть фотография. Он вылитый ты, сам посмотри, – горько усмехнулась Мария.

Из сумочки она достала бумажник, где в прозрачное окошечко была просунута фотография несомненного красавца. Да, конечно, Акакий в молодости был именно таким.