Книга Галатея - Кирилл Григорьев

Джип влетел в распахнутые ворота, взрывая снег.

— Быстрее, Дима! — орал Немченко, опуская стекло.

Ночь больше не была ночью. Она грохотала автоматными очередями, а впереди справа вставало багровое зарево.

— Стой! — прокричал Вадим.

Дима ударил по тормозам — вовремя. На дорогу, пятясь, выскочил кто-то из второй группы. В его руках пульсировал огнем автомат.

Вадим, распахнув в дверь, выпрыгнул из машины. Ноги его провалились в глубокий снег, но он не ощутил ни холода, ни хлюпающей внизу воды. Он уже превратился в охотника.

— Где Расул?! — закричал Немченко.

Человек обернулся. Это был Рас собственной персоной. Вадим мгновение всматривался в его черное прокопченное лицо, лоснящееся от пота.

— Где остальные?!

Расул, не переставая стрелять, поднял левую руку.

Вадим повернулся. Прямо на них по узкому проезду неторопливо шел давешний пьяница. Только теперь он напоминал, скорее, сошедшего на землю пришельца. Вокруг его головы разливалось сияние, а от рук, вытянутых вперед, волнами растекалось нечто, похожее на горячий воздух. Эти волны дробили деревья, ограды и снег. Обломки, ветви, какие-то куски влетали, кувыркались, кружились в воздухе. Вместе с рукотворным вихрем оттуда, из прохода, на Немченко дохнуло волной обжигающего жара. В нескольких метрах перед странным существом снег таял, превращаясь в черные лужи, вода под его ногами кипела, дымилась, испарялась.

— В голову! — попятился Вадим, поднимая ствол. — Стреляй в голову!

Он тщательно прицелился идущему прямо в лоб.

Когда до существа осталось метров десять, не больше и когда жар стал почти нестерпимым, Немченко открыл огонь.

Раз, два, три, четыре. Гильзы шлепались в растопленную воду под ногами.

Пятая пуля достигла цели. Существо покачнулось и вдруг опрокинулось на спину.

— Есть! — закричал Вадим.

Через несколько мгновений существо затихло. Сияние медленно растворилось во все еще горячем воздухе.

Немченко смахнул со лба пот.

— Понял? — посмотрел он на Расула. — Учись, студент!

Тот молча щелкнул новым магазином. От его одежды валил пар.

— Первая группа передает! — открыв дверь, прокричал Стременников. — Они еще двух зажали с другой стороны линии.

Немченко посмотрел на зарево впереди, туда, где раскалывали ночь автоматные очереди.

— Двигаем! — рявкнул он. — Рас, падай в машину!

2

Они успели к самому разгару сражения. Дима ткнулся бампером в ограду, когда совсем рядом что-то взорвалось. По лобовому стеклу немедленно пролегла сеть ветвистых трещин.

— Пошли! — заорал Немченко.

Из машины он прекрасно видел поле боя.

Контуры двух человек темнели на фоне пожарища. Оба, подняв руки, поливали огнем курящиеся развалины. Вместо огнеметных стволов у них были пальцы. Это, несомненно, резвились братья Ханины, их Вадим узнал бы и ночью.

По ним стреляли с трех сторон. Трассирующие пули быстрыми пунктирами впивались во тьму и тонули в расходящемся кольце ревущего пламени.

— Что будем делать? — посмотрел на Немченко Расул.

— Гранатометы взяли?

— Откуда? Мы же искать дом Тензора ехали!

Они не говорили — орали друг другу.

Немченко прикинул расстояние.

— Лезь на крышу, — мотнул он головой в сторону джипа. — Постарайся их снять одиночными. А я попробую обойти слева. Гранаты есть?

Расул молча расстегнул молнию куртки.

У него их было всего три — обычные оборонительные Ф-1 с рифлеными квадратами секций. Радиус разлета осколков — 200 метров, вспомнил Немченко. Опыт подсказывал, что цифра взята с потолка и реальный разлет метров 30–40. Но, бессмертных братьев должно накрыть.

— Поехали! — кивнул ему Вадим, рассовывая гранаты по карманам.

Вблизи картина всеобщего разрушения была удручающей. Обломки деревянных конструкций, вырванные столбы с провисшей сеткой, разломанные деревья. Пламя бушевало на руинах чьей-то дачной гордости. Запыхавшийся от быстрого бега Немченко упал за опрокинутый стол, оглядываясь. По прямой до стены огня было метров двадцать, и перебросить через нее гранаты не составляло особой сложности. Сложность была в другом. Со своего места Немченко совершенно не видел Ханиных. Он мог только предполагать, где за этой огненной стеной сейчас находились братья.

Он разогнул усики у первой гранаты и выдернул чеку за кольцо. Ему почему-то вспомнились дурацкие фильмы, где раненные герои проделывали эту операцию своими геройскими зубами. Эх, заставить бы режиссера со сценаристом такое исполнить!

Первая граната, потеряв скобу, пролетела над огнем. Взрыв! У Немченко заложило уши. Поэтому он не сразу расслышал, как позади него начал стрелять Расул, заняв позицию.

Вторая граната. Чека, кольцо, бросок. Она не долетела, взорвавшись на кромке пляшущего пламени. Осколки засвистели над головой пригнувшегося Немченко. Джип бы не зацепить, подумал он, доставая третью гранату.

Он уже вытащил чеку, когда из-за огненной стены в черное небо взмыл фонтан пламени. Там что-то громко бухнуло, ему в лицо ударила горячая волна плотного воздуха, и Вадим едва не уронил гранату под ноги. Матерясь, он нашел в грязи вырванную чеку. Приподнялся, осматриваясь.

— Кончено, Вадим Дмитриевич! — прокричал от машины Расул. — Оба готовы.

Немченко осторожно вставил чеку обратно и облегченно вздохнул, поднимаясь. Только сейчас он ощутил пронизывающий холод. Брюки промокли насквозь, ноги заледенели. Куртка посерела от грязного снега. Пальцы еле сгибались на морозе.

Он нащупал заветную фляжку во внутреннем кармане куртки. Достал, глядя на пожарище и, отвинтив крышку, как следует приложился к фляге.

— Собирай выживших, Рас, — оборачиваясь, приказал он. — Пусть подтягиваются к дому.

Машка, подумал он. Дочка, я совсем рядом.

Виктор Гарин

1

— Ты зря обидел парня, — крикнул Гарин Тензору. Вокруг них теперь переливалось всеми цветами радуги что-то очень напоминающее пленку гигантского мыльного пузыря.

— Он пришел за своим другом, пусть забирает его, а не лезет во взрослые дела. Тем более, за эти дни, его дружок меня основательно достал, — сказал Тензор. — Так что будем делать с вами?

— А что ты можешь? — поинтересовался Геннадий. — Мы на равных, коллега…

— Ты полагаешь?

— Да.

— Ладно, — сказал Гарин. — Хватит нам травматологии. Что ты хочешь, Петр?

— Твой Сергей знает, что я хочу. С самого начала нашей беседы он настырно пытается залезть ко мне в голову.