Книга Воровской общак - Сергей Донской

Катер заболтало на пенистых бурунах, выбрасываемых из-под кормы шхуны. Боец в синих очках налетел грудью на пулеметный ствол, охнул, и опустился на колени, перебарывая головокружение.

Лейтенант, стоящий на самом краю носовой палубы, накренился, часто замахал руками, но не взлетел, а сорвался вниз. Это помешало ему отдать приказ о преследовании нарушителей. Пока его вытаскивали из воды, пока он приходил в себя и плевался морской водой, шхуна успела удалиться на порядочное расстояние. Еще не менее трех минут ушло на то, чтобы устроить разнос нерасторопному штурману Желуденко, не сумевшему правильно притереть катер к борту «Афалины». А, когда Стародворченко посмотрел ей вслед, он заметил над горизонтом движущуюся точку, грозящую превратиться в полномасштабный боевой вертолет российских пограничных войск, готовый атаковать нарушителей границы. Лейтенант уже пару раз становился свидетелем этого грозного зрелища, и отнюдь не стремился увидеть его вновь, тем более, в опасной близости.

— Заводи, Желуденко, — скомандовал он, — и средним ходом домой. А то летают тут всякие, смотреть противно.

Его абсолютно не волновало, что он только что застрелил двух человек, вина которых доказана не была. И ему было плевать на убитую девушку. Мертвая, она не представляла для Стародворченко ни малейшего интереса.

6

Пройдя километра три, шхуна остановилась.

Солнечные лучи безжалостно жгли плечи и слепили глаза. Руслан подумал, что сейчас яркий дневной свет неуместен. Больше подошла бы ночь. Темная и беспросветная. Черная, как траурное покрывало.

Он посмотрел на солнце с ненавистью и не отводил глаза, пока слезы ручьями не потекли по щекам.

— Вот жарит! — пожаловался Руслан, продолжая стоять с задранной головой.

— Ослепнешь, — предупредил Самсон.

— Глупо получилось, а?

— Не то слово.

— Они оба мертвые, а мы живые, — сказал Руслан.

Не было необходимости уточнять, кого он подразумевает под безличным местоимением «они».

— Да, — вздохнул Самсон и поскреб череп сквозь лохматые волосы.

— Ты почему не стрелял.

— А ты не понял?

Руслан повернулся к другу, чтобы видеть его глаза.

— Не понял, — сказал он.

— Пулемет на катере видел? — зло поинтересовался Самсон. — Наши стволы против него все равно что петарды. Он бы фарш из нас всех сделал.

— И все же я бы попробовал.

— Я бы тоже, если бы не они. — Самсон кивнул через плечо туда, где на разогретой палубе, в тишине, нарушаемой только легким поскрипыванием снастей, лежали Ринат и Земфира. — Я думал, а вдруг их только ранило? Вдруг живые? А по ним из пулемета…

Руслан обернулся и посмотрел на два неживых тела: одно большое, другое маленькое. Казалось, что могучий татарин прилег отдохнуть, протянув руку к плечу дочери. Она словно застыла в отчаянном прыжке: волосы разметались по палубе, глаза устремились к небу.

— И впрямь как живые, — пробормотал Руслан.

Впервые после гибели Земфиры, он сумел преодолеть несколько шагов, разделяющих их. Потом его колени словно подкосились. Опустившись на теплые доски, он склонился над любимой и осторожно убрал смоляные пряди волос, чтобы нежно провести пальцами по ее лицу. На нем не запечатлелись ни страх, ни боль, и если бы не струйка крови на подбородке, оно выглядело бы вполне счастливым. На высоких скулах Земфиры все еще играл румянец, заметный даже под загорелой кожей. Жадно вглядываясь в дорогие черты, Руслан приподнял Земфиру за плечи, как будто желая разбудить ее. И лишь сейчас, увидев, как ее голова безвольно откинулась назад, он окончательно и бесповоротно осознал, что она мертва. Он снова опустил ее на палубу и застывшим взглядом посмотрел на пятна крови, проступившей сквозь одежду.

— Вот так, брат, — глухо произнес голос Самсона. — Вот она, жизнь человеческая. Только что был, и вот тебя уж нет.

Он шел к Земфире неуверенно, как слепой, или как человек, передвигающийся по хрупкому льду. Его бледное лицо представляло собой трагическую маску.

Руслан немного подвинулся, подпуская побратима к телу Земфиры. Самсон присел рядом, провел ладонью по ее волосам, а потом, не считаю нужным сдерживать выступившие слезы, ударил кулаком по палубе:

— Я им не прощу этого! — закричал он, снова и снова ударяя разбитым кулаком в доски. — Они все — покойники! Все до единого! Урою гадов! Ур-рою!!!

Руслан даже не посмотрел на друга, поскольку все его внимание было сосредоточено на Земфире. Он старался как можно лучше запомнить черты лица любимой, чтобы бережно сохранить их в самых сокровенных уголках своей памяти. Больше у него ничего не было. Ничего и никого.

— Похоронить надо будет, — произнес он без выражения. — И памятник заказать. Самый лучший.

— Нет, — покачал головой Самсон.

Руслану понадобилось несколько секунд, чтобы услышанное дошло до его сознания.

— Почему? — тихо спросил он, когда это, наконец, произошло.

— Не понимаешь? — выкрикнул Самсон с надрывом.

— Не понимаю.

— В Одессу нам нельзя, погранцы перехватят. Так?

— Так, — согласился Руслан. — Но они и не захотели бы в Одессу. У них родина есть… — Поморщившись, он поправился: — Была.

— В Крым их тоже нельзя везти, — стал рассуждать Самсон. — Там менты или, как их теперь называют, полицаи. Заметут нас, проведут по мокрой статье. С нами ведь два жмура, забыл? Вот мусора и поинтересуются: откуда. Оно нам надо? Не надо.

— Я понимаю, — автоматически кивнул Руслан, не сводя глаз с возлюбленной. — Но как тогда быть?

— Н-да, задачка. — Самсон поскреб затылок, невесело глядя на покойников. — Долго на корабле держать нельзя — жарко. Холодильной камеры нет, в трюме не продохнуть. Вот что… — Он сделал паузу, а потом выпалил: — О, придумал!

— Ну? — коротко спросил Руслан.

— Мы их не в земле похороним, а прямо здесь.

— Где?

— Здесь, — твердо повторил Самсон.

Руслан посмотрел по сторонам:

— Прямо здесь?

— Да. В море. Я в каком-то фильме видел такое погребение. А что, даже красиво.

Какое-то время казалось, что предложение Самсона будет принято в штыки. Но, поразмыслив, Руслан кивнул:

— Согласен. Мать Земфиры тоже забрало море. Она поймет. И Ринат тоже…

— Тогда за дело?

— За дело, брат.

Приготовления были недолгими, сам обряд погребения занял времени и того меньше. В звенящей тишине, нарушаемой лишь горестными стенаниями чаек, побратимы привязали к ногам покойников обрезки рельсов, хранившиеся на шхуне для каких-то хозяйственных надобностей. Переглянувшись, Руслан и Самсон столкнули в воду сначала тело Рината, а затем и его дочери. Татарин пошел ко дну стремительно, словно давно туда стремился. Девушка погружалась неохотно, как будто хотела подольше задержаться в мире, где так много ярких красок и солнечного света.