Книга Алкоголик. Эхо дуэли - Андрей Воронин

Они вышли в коридор. Лику покачивало. Он придерживал ее. Хихикая, Лика извлекла из кармана ключ и попыталась открыть их общий номер. Ключ упрямо не хотел попадать в скважину, царапал замок.

— Нет, так дело не пойдет, – он забрал ключ и довольно легко открыл дверь.

Лика пробормотала слова благодарности и попыталась проскользнуть в номер, закрыв за собой дверь.

Он остановил ее.

— Ты, наверно, забыла, что у нас один номер на двоих, так что придется нам зайти вместе…

— Ну конечно, – с досадой проговорила она и, пройдя в номер, с размаху плюхнулась в кресло.

Он осторожно закрыл двери.

Молнии, разрывающиеся в небе, придавали ему смелость и уверенность. Он чувствовал электрический ток в крови. Лика сидела в кресле, скрестив перед собой длинные, невероятно красивые ноги, и щелкала зажигалкой, рассматривая вылетающее пламя. Он подошел к креслу и опустился на пол у самых ее ног.

— После всего, что было, как можем мы так просто расстаться? – спросил он.

— Боже, как вы высокопарно выражаетесь, – с иронией произнесла она. – Сейчас вы должны сказать что-то вроде «моя любовь сильна, хотя и родилась во мраке ночи».

Он положил руку на ее обнаженное колено. Она отпрянула, как будто ее ударило током. Вскочила, будто совсем не была пьяна.

Но он был полон уверенности, полон до крайности, с ним давно такого не случалось. Он взял ее за плечо. Она отшатнулась.

— Это смешно.

— Смешно? Что смешного в том, что каждый человек ждет того, кто его полюбит? Мы оба хотим любви. Неужели мы не заслужили этого?

Он подумал, что эта красивая женщина тоже страдает от воспоминаний, от любви… И так получилось, что он тоже стал орудием провидения, рока. Но теперь все это для него отступило на задний план. Во всем мире для него остались только два человека – он и она, и еще молнии за окном, которые сотрясали воздух, землю, горы и человеческие души.

Чтобы не упасть, она прислонилась к стене. Сильным движением он вдруг обнял ее и поцеловал. Она закрыла глаза, как будто этот поцелуй обжег ее, и со страстью и отчаянием ответила ему тем же.

— Нет, нет, – вдруг заговорила она.

— Что такое?

Он чувствовал, как она взволнована и потрясена.

— Понимаете ли вы, что все будет напоминать вам, что я когда-то принадлежала ему? – Ее грудь волновалась, волосы отливали золотистым светом.

— Я не понял…

— Смотрите, – продолжала она. – Смотрите внимательно. Все, что во мне есть, принадлежало ему. Я сама думала, что прошлое можно вычеркнуть и забыть, но это невозможно. А вы все равно хотите убить его за эту ржавую железяку.

Лика разразилась истерическим смехом. Его лицо омрачилось. Ее не покидало ощущение, что она стоит на пороге предательства.

— Вряд ли я это сделаю, – сказал он.

— Да, но вы хотели бы сделать это.

— Нет, – сказал он, тряхнув головой, – этого не будет. Убийца обретает не радость победы, а тоску. Он убивает, но не побеждает. Пусть он остается жить.

Он притянул ее к себе, схватив за золотистые волосы. Наверное, он причинил ей боль, потому что она сдавленно и обиженно вскрикнула. Она уперлась руками ему в грудь, пытаясь вырваться. А он сказал ей очень тихо:

— Твоя любовь будет принадлежать мне, а не ему.

— Так нельзя, – возразила она, отступая к двери стенного шкафа. – Это…

— Что?

— Это неправильно!

— Почему?

Отступая, она уперлась спиной в дверь стенного шкафа, нащупала ручку и тут уже сообразила: это не выход из номера, а всего лишь стенной шкаф. Дальше отступать некуда. В шкафы она любила прятаться в детстве. К сожалению, детство кончилось. Прятаться в шкаф глупо и бессмысленно.

Он снова привлек ее к себе, на этот раз она не сопротивлялась, поцеловала его в губы с какой-то иступленной страстью. Потом откинулась назад, как бы желая перевести дыхание. Дверь стенного шкафа приоткрылась, и Лика чуть не упала в пыльную, душную глубину. Он не дал ей упасть, удержал сильной рукой.

Их тела сплелись, возбуждая желание в обоих. Он видел, как потемнели и затянулись поволокой ее ореховые глаза. И вдруг снова:

— Не хочу… Пусти меня…

Он нежно погладил ее и прижал к себе. Он чувствовал, что внутри у него все горит огнем, пока ее золотистые ореховые глаза неотрывно смотрят на него. Она смотрела ему прямо в лицо.

— Это все шампанское. Я такая пьяная, так страшно напилась…

— Не надо, – перебил он, – не вини себя. Мы оба пьяны, но это ничего не значит.

— Значит, – упрямо заявила она. – Потому что это все ненастоящее.

— Что ненастоящее?

— Все!

— Хорошо. Тогда мы не будем больше пить.

— Совсем никогда?

— Ну, если только ты захочешь.

Она не сказала больше ни слова. Только смотрела на него. Он поцеловал ее и прижался всем телом, крепко сжимая в объятиях.

Она уже не сопротивлялась. Золотистые ореховые глаза, потемневшие до черноты, закрылись. Он перенес ее на кровать.

Потом она свернулась клубочком, прикрыла рукой глаза и глубоко вздохнула. Заснула. Лицо ее уткнулось в подушку. Вид этого изящного и желанного тела вызвал у него чувство вины. Неожиданно вспомнилась фура на дороге с рекламой огромных грязно-розовых матрасов и пожеланием приятной ночи с восклицательным знаком в конце предложения. Теперь слова рекламы, на мгновение замеченные по дороге, казались ему пророческими. Ночь для него действительно была необычной… и приятной. Необычно приятной. Как никогда приятно! Только при чем здесь фура и грязно-розовые матрасы? Мысли путались. Спросить у Лики?

Она крепко заснула. Лежит перед ним. Спит. Такое беззащитное тело. Жизнь человека вообще… Что может быть незащищеннее? И она доверилась ему, а он даже не знает, что придется с ней сделать. Не знает, чем закончится вся эта история. Жизнь – не книга и не видеокассета, где можно пролистать страницы или промотать пленку, чтобы узнать, что будет в конце. И существует ли этот предопределенный конец или человек своими поступками может менять сюжет? Он подумал, что у человека есть свобода выбора. Он укрыл ее одеялом и на цыпочках вышел в коридор, решил выйти на улицу освежиться, привести в порядок мысли и чувства.

Только в коридоре он почувствовал, до какой степени пьян. Ему показалось, что пол под ним то поднимается, то опускается. Голова раскалывалась от боли. Чертово шампанское! Он повернулся назад к номеру, но движение оказалось слишком резким, закружилась голова, и он схватился за стенку. И тут же услышал ироничный смешок.

— Ну, и как вам было?

В раскрытых дверях соседнего номера стояла Любаша, она смотрела на него в упор и улыбалась. Выглядела она трезвой и свежей. Казалось, что количество выпитого шампанского на ней совершенно не отразилось. Вопрос ему не понравился, он не хотел, чтобы в этот момент его кто-то видел. Он опустил голову и ничего не ответил. Внезапно на него навалилась ужасная слабость.