Книга Генерал Маргелов - Олег Смыслов

Силами ВДВ создана носимая, десантируемая в ГК-30, зарядная станция ЭСБ-0,5-ВЗ, которая в последующем выпускалась промышленностью.

Кроме основной работы мне иногда ставились задачи разработки изделий, не связанных со средствами связи. Так, например, я разрабатывал автомат запасного парашюта — АЗП.

После перевода меня из НТК в отдел начальника связи ВДВ, я завершил разработку средств связи, начатых в НТК».

«В Советском Союзе, — рассказывает А. Макаров, — суперпроект десантирования людей в боевой технике родился на рубеже 1960–1970-х годов. До этого боевая техника и люди десантировались отдельно. Порой десантники и машины рассеивались на расстояние до пяти километров…

Довольно длительной была и подготовка к такому десантированию. Боевые машины крепились на парашютно-платформенных системах (которые ещё надо было доставить на аэродром), скорость снижения техники на многокупольных парашютных системах была довольно низкой, к тому же при приземлении купола мешали движению боевых машин.

Десантирование внутри боевой техники значительно повысило бы мобильность десантных подразделений. Находившиеся в БМД воины после приземления могли сразу идти в атаку!

Первая многокупольная парашютная система для десантирования людей внутри боевой техники получила название «Кентавр». Она была создана в 1972 году. Располагалась БМД-1 на специальной платформе, в машине устанавливались упрощённые космические кресла типа «Казбек» — «Казбек-Д». […]

Следующим после «Кентавра» проектом стал «Реактавр» («Реактивный кентавр»). При десантировании БМД-1 уже не использовались специальные платформы. Вместо нескольких в системе применялся всего один парашют площадью 540 квадратных метров (монтировали и перевозили непосредственно на боевой машине). «Реактавр» позволял БМД-1 снижаться со скоростью вчетверо большей, нежели «Кентавр» (до 25 метров в секунду); в момент приземления скорость вертикального снижения гасилась до нуля за счёт тяги включавшихся у земли реактивных двигателей.

Безусловно, новая система была совершеннее парашютно-платформенных средств. Она значительно увеличивала потенциал десанта при выполнении боевых задач. При этом она имела достаточно высокую надёжность. Расчётный показатель составлял 0,95, то есть на сто применений — пять отказов (для сравнения: надёжность обычного парашюта — 0,99 999). […]

Испытание «Реактавра» было назначено на 23 января 1976 года. Проходило оно под Псковом, на базе 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

Программу подготовки к предстоящему прыжку Леонид Щербаков и Александр Маргелов выполнили полностью. Накануне, чтобы расслабиться, Леонид Иванович отправился поиграть на бильярде. Его соперником оказался командующий ВДВ. Финал решающей партии Щербаков вспоминал с улыбкой. Догадавшись, что подполковник поддаётся, Маргелов-старший огрел его кием по спине. Таковым было благословление легендарного «дяди Васи» — основателя Воздушно-десантных войск перед прыжком…

Метеоданные из района десантирования не радовали. Ввиду ненастной погоды начало испытаний перенесли. Часа через два наконец поступила долгожданная команда на взлёт. Маргелов-старший, обняв сына и Леонида, напутствовал: «Жду с победой!..»

— Мы сели в специальные кресла БМД-1, — вспоминает Леонид Щербаков. — Александр сказал, что у его матери сегодня день рождения. Самолёт взлетел. По связи лётчики предупредили нас о выходе в район десантирования. Пошёл отсчёт времени. Нервы были спрессованы в комок. И вот вытяжной парашют вытянул нас из самолёта. Машину перевернуло. С днища полетели в лицо незакреплённые предметы. И тут неожиданно прервалась связь с землёй…

Мы знали работу системы. Почувствовав сильный рывок, поняли, что открылся основной купол. От сердца немного отлегло. Раскачиваясь, машина шла к земле. Стремительное снижение прервал грохот реактивных двигателей торможения. И тут же — жестокий удар о землю. Всё тело пронзила острая боль. Посадка оказалась далеко не мягкой — реактивные двигатели сработали высоковато. Но от переполнявшей меня радости я не смог удержаться от крепкого русского словца и воскликнул: «Саня… мы на земле!»

Это были первые слова, которые услышали после приземления стоявшие на трибунах высокопоставленные лица. По-видимому, от удара связь снова заработала, и усиленный динамиками русский мат пронёсся над военачальниками…»

Уже через сорок секунд после приземления БМД-1 мчалась к огневому рубежу. На месте механика-водителя сидел подполковник Леонид Щербаков, на месте наводчика-оператора Александр Маргелов. В те мгновения офицеры не думали о сковывающей их тела боли. На боевой машине десанта они преодолели реку Великую, другие возникающие на их пути преграды. Успешно отстрелялись из вооружения БМД-1.

После выполнения поставленной задачи прибыли на доклад к командующему ВДВ. Василий Филиппович притянул к себе обоих за воротники и поблагодарил: «Спасибо, сынки!»

Налитая позднее по гранёным стаканам водка лишь на время приглушила боль и тошноту. Как выяснилось в госпитале, у обоих офицеров было сотрясение мозга и травмы позвоночника. Спустя некоторое время Щербакову сделали операцию».

После этого десантирования экипажа внутри боевой машины десанта воздушно-десантная дивизия могла вступать в бой немногим более чем за 20 минут, а не за семь суток, как это было в далёкие времена.

Обновлялся и самолётный парк Военно-транспортной авиации, которая стала переходить на Ан-8 и Ан-12, а затем на самолёты третьего поколения — Ил-76, Ан-22 и четвёртого — Ан-124.

Например, в 1959 году в войска стали поступать Ан-12.

«Ан-12 стал тем самолётом, благодаря которому воздушно-десантные войска СССР превратились в один из мощных инструментов геополитического влияния страны. Советский Союз получил также возможность оперативно реагировать на события, происходившие на планете: помогать потерпевшим от стихийных бедствиях, поддерживать национально-освободительные движения и т. д. Выражая признательность антоновскому коллективу, командующий ВДВ генерал армии В. Ф. Маргелов в 1977 г. ходатайствовал о присвоении ОКБ звания «Коллектив коммунистического труда».

Ударная сила ВДВ значительно возросла после освоения воздушного десантирования с АН-12 не только людей (до 60 чел. с одного самолёта), но и бронированной самоходной техники, правда, по соображениям безопасности сбрасывавшейся на парашютных платформах отдельно от экипажей. Последнее обстоятельство никак не устраивало генерала армии Маргелова, считавшего надёжность парашютов достаточной и буквально влюблённого в Ан-12. Стремясь доказать принципиальную возможность десантирования людей внутри боевых машин, он решил лично выполнить такой прыжок. Однако Министр обороны СССР Малиновский категорически запретил ему осуществить задуманное. Тогда прыжок выполнил его сын A.B. Маргелов (ныне полковник ВДВ). Эксперимент завершился успешно». (Интернет: Уголок неба. Ан-12.)

«Для выполнения задачи в современных операциях надо, чтобы наши соединения и части были высоко-манёвренными, укрыты бронёй, обладали достаточной огневой эффективностью, хорошо управляемы, способны десантироваться в любое время суток и быстро переходить к активным боевым действиям после приземления», — такую запись обнаружат в тетради Василия Филипповича с грифом «Для служебного пользования».