Книга Алюминиевое лицо. Замковый камень - Александр Проханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Цивилизация – скала со множеством уступов и впадин. Культуры – древо на скале. Империя – мужественный и суровый лик. Культура – золотой нимб вокруг имперской главы. Культура не устает ткать непрерывную пряжу истории. Делает непресекаемым опыт народа. Погружает каждое новое поколение в океан предшествующего опыта. В культуре, как в драгоценной копилке, хранятся знания, добытые народом в войнах, переселениях, революциях, в общении с природой, с бездонным Космосом. Запечатлеваются чудеса и откровения, мифы о героях и предателях. Отслеживается проделанная народом историческая траектория. Предрекается путь в грядущее, со всеми поворотами и срывами в бездну. Культура, обращенная к отдельному человеку, открывает в его сознании колодцы, из которых плещет животворящая влага древних эпох. Она же создает над головой невидимый коридор в небеса, откуда переселяются в душу мистические духи. Эти добываемые энергии культура переносит в народный уклад, в живую ткань общественного бытия, как растения превращает лучи солнца в ядра хлорофилла, в плоть древесных колец. Власть использует эти преображенные энергии – тратит их в политике, в государственном строительстве, в обороне, являет в деяниях царей и вождей.
Чем мощнее культура, тем легче народ переносит исторические потрясения, тем раньше он распознает их среди гулов истории. Успевает к ним приготовиться, встречает во всеоружии.
От Первой империи киевских и новгородских князей нам досталось эпическое Слово о полку Игореве. От Второй империи Московского царства к нам донеслась «Задонщина». Третья империя Романовых одарила нас Пушкиным и Лермонтовым, Толстым и Достоевским, Серебряным веком, где уже звучали «пророчества конца». Четвертая империя Сталина оставила нам Маяковского и Мандельштама, Шолохова и Булгакова, Бондарева и Солженицына. Певцы и хулители империи, ее кумиры и жертвы священнодействовали вокруг жертвенников и светильников, расставленных все той же империей.
В полноценной культуре прочные корни связывают народ с глубинной почвой, пронизывают пласты многих эпох, питают народ всей совокупностью пережитой истории. Цветы с пламенными лепестками и чувственными тычинками, которыми культура касается Небывалого, быть может, Несбыточного, привносят в народную жизнь таинство Бесконечного и Бессмертного.
Культура империи не делится на «утверждающую» и «отвергающую». Схватка этих двух направлений, иногда смертельная, происходит в координатах империи. Описывает ее рост и увядание, ее космогонические циклы. Культура не может без империи, ибо империя есть бытие, с которым повенчана культура, иногда терновым венцом.
Культурная классика – сбережение богатств, заповедный «алмазный фонд». Авангард же – это алмаз на острие турбобура, которым культура вторгается в Неизвестное и, быть может, Губительное. Искрит, крошится, ломается, добывая в невероятных трудах драгоценные крохи, давая безымянному имя. Сводит богов на землю.
Сухаревская башня и Башня Татлина высятся над одной и той же крепостной стеной – необъятной русской культурой. С этих башен, а также с колоколен, с лобных мест, с эшафотов и амвонов, во все века, то невнятно и косноязычно, то громогласно и пламенно, художники возглашали сокровенные знания о русском Инобытии. Об «альтернативной истории». О заповеданных человечеству справедливости, любви, богооткровенной истине, замутненной в реальной истории ненавистью, стяжательством, святотатством. Всемирность русской культуры обнаруживается в этой проповеди, обращенной ко всему миру, ко всем, ищущим правды континентам.
Четвертая империя запечатлела свое рождение в книгах – «Разлом», «Как закалялась сталь», «Оптимистическая трагедия», «Тихий Дон». Провожали Четвертую империю на исторический погост тоже книги – «Печальный детектив», «Дети Арбата», «Белые одежды», «Пожар». Книги – повивальные бабки, и книги – плачи.
Пятую Империю выкликают и высвистывают из будущего тоже книги. Целая «имперская литература», от высоколобой до ширпотреба, где предчувствуется нарождение «царства». Но нет еще книги, которая оповестила бы о «зачатии» и «рождестве». Эта книга еще впереди. Уже пришли в литературу волхвы, ведомые Вифлеемской звездой. Уже приближаются к яслям, видят сквозь дощатые стены дивный луч. Наберемся терпения – художник уже среди нас.
Романы и поэмы, как лейки, из которых художники станут поливать саженцы Пятой Империи. Русский язык – священный. На нем империя говорит с миром и сама с собой.
Бережно, с благоговением, открываем любой сегодняшний текст, даже самый скандальный. Видим драгоценную буквицу, перевитую цветами и листьями, волшебными ягодами и плодами. С этой буквицы начинается летопись новых Временных лет, – «откуда пошла есть» Пятая Империя Духа.
Мир живет ожиданием конца. Тайный дефект толкает мир к завершению. Не войны, с применением «расовых бомб». Не бред биосферы, насылающей на города ядовитых птиц, бешеных животных, тлетворных рыб. Не обреченность «бакса» – этой золоченой оси, вокруг которой кружит шар земной. Не тысячи «боингов» с яростными бородачами, летящие на Манхэттен. Не галлюциногенная культура, радужной слизью выстилающая глаза, души, опоенный бессилием мозг, в котором колеблются жуткие призраки и уродливые химеры. Но все это вместе превращает человечество в миллиардное стадо, которое, издавая вопли боли и ужаса, молясь и ненавидя, вкалывая на бегу в почернелую вену сладкий наркотик, мчится к пропасти, гонимое чудовищным Пастырем – тем, что пасет людское стадо «жезлом железным». «Конец света» описывается сегодня блокбастерами, аналитикой экологов и демографов, секретными докладами разведок, которые изучают «маги» современной цивилизации на тайных советах, «при гаснущих свечах».
В этот гибнущий и обреченный мир, в это «античеловечество» встраивают Россию. Она сопротивляется, обливается слезами, мычит, похожая на корову, которую на аркане тащат на бойню. Десять миллионов русских, на которые уменьшился народ современной России за минувшие «либеральные годы», – это упирающаяся, не покорившаяся часть населения, не пожелавшая встраиваться в «конец света».
Россия издревле чуяла дефект западного мира, раковую клетку, внесенную в тело Запада. Чуралась, шарахалась Запада. Выбирала иную веру, иное бытие, «иное царство». Россия всегда была «не от мира сего». Была возможностью, сберегаемой природой «на пожарный случай» для заблудшего человечества. Была хранительницей «иной истории», иного пути, на который Господь Бог желал бы увлечь «помраченных сынов Адама». Россия – страна «Иного». Стратегический резерв человечества, которое, обезумев, бежит на сполохи разноцветного фонаря, висящего над пропастью.
Первая империя приняла веру от Византии, от «Востока». От той греческой духовной стихии, что уповала «на сердце», на мистику Диониса, отвергала Рим, западный разум, плотскую пластику Аполлона. Вторая империя еще дальше оттолкнулась от Запада – словами старца Филофея перенесла центр мира в Москву, в Третий Рим, больше не почитая Запад вместилищем истории. Третья империя деяниями Никона возжелала стать вселенским монастырем, «страной-иноком». Отвернуться от мира. Превратиться в космодром, куда опустится корабль Нового Иерусалима, сойдет Господь в своем Втором пришествии, для чего под Москвой были выложены «посадочные огни», сотворена Русская Палестина с топонимикой Святой Земли. Старообрядцы, отвергая Петра-«западника», тысячами улетали из пылающих костров в мир иной, в рай, в Россию Горнюю. Славянофилы, в современных понятиях гегельянства, создали философию российской исключительности, противопоставили Россию гибнущему Западу. Четвертая империя Сталина была полной асимметрией Западу. Агрессивной альтернативой. В своем научно-технократическом пафосе, в космическом рывке таила веру в Разум, побеждающий энтропию мира. Опровергала третий закон термодинамики. Готовилась «зажигать погасшие звезды», оживлять умершие углы мироздания.
