Книга Военно-морской флот Третьего рейха. 1939-1945 - Фридрих Руге

Эти изменения первоначального плана кампании были не единственными серьезными ошибками в русской кампании Гитлера, имевшей кодовое название «Барбаросса». Этот план, утвержденный 18 декабря 1940 г. директивой фюрера № 21, ни в коем случае не охватывал всех возможностей, вытекающих из обстановки. Он предписывал, что большая часть русских армий должна быть уничтожена в результате энергичных операций, не допуская отхода боеспособных соединений в бескрайние просторы России. Главным направлением должна была стать северная часть русского фронта, разделенного припятскими болотами. Группы армий «Центр» и «Север» должны были уничтожить противника в Белоруссии и Прибалтике, а затем взять Ленинград и Кронштадт и повернуть на Москву. Овладение столицей России, являющейся, кроме того, и важнейшим железнодорожным узлом, обеспечило бы Германии и психологическое преимущество. Главными задачами группы армий «Юг», наступающей к югу от припятских болот, были, во-первых, уничтожить противостоящие русские войска, а затем захватить важный индустриальный район, расположенный в бассейне реки Донец. Люфтваффе должны были уничтожить русскую авиацию и поддерживать операции армии на решающих направлениях, особенно в зонах действия групп армий «Центр» и «Юг». Кроме того, следовало не допустить воздушных ударов русских по территории Германии и продолжать войну в воздухе против Англии.

В соответствии с указаниями директивы ВМС Германии во время русской кампании не должны были ослаблять операции против Англии. В войне с Россией флот, помимо защиты занятого немцами побережья, должен был предотвратить любую попытку русского флота вырваться из Балтийского моря. Поскольку захват Ленинграда лишал русский флот его последней базы на Балтике и ставил его в безнадежное положение, до тех пор не следовало проводить там серьезные морские операции. После ликвидации русского флота немецкий флот должен был обеспечить полное возобновление судоходства в Балтийском море и снабжение северного крыла армии, что потребовало бы траления фарватеров для торгового флота.

Напрашивается вопрос: почему не было запланировано снабжение войск морем, что оказало бы существенную помощь наступлению сухопутных войск? В связи с тем, что в России сеть автомобильных и железных дорог была развита слабо, трудности в снабжении действующей армии по суше были серьезнее, чем на других театрах военных действий в Европе. Было известно, что поставки горючего – всегда проблема. Кроме того, автомобильный транспорт неэкономичен при перевозках на большие расстояния, вагонный парк Германии пополнялся лишь последние несколько лет перед войной, а переделка российских железных дорог на принятую в Германии ширину колеи требовала много времени. Картину дополняла перспектива разрушения русскими при отступлении дорог и взрыва мостов.

В директиве на проведение русской кампании говорится о «решительных и стремительных операциях». Однако расстояние от границы Восточной Пруссии до Ленинграда составляет по прямой 500 миль, а до Москвы – 630 миль. Расстояние между этими городами составляет 375 миль. Поэтому удивительно, что в немецких планах вторжения не было предусмотрено использование превосходных морских путей, от Любека, Штеттина и Кенигсберга к Ревелю[46]и Ленинграду. Возможно, пугало существование русского Балтийского флота, который, по крайней мере на бумаге, казался довольно мощным. Фактически российский флот состоял из следующих кораблей:

2 модернизированных линкора (постройки 1911 г.), каждый водоизмещением 23 тыс. т и вооруженный 12 орудиями калибра 30,5 см;

3 крейсера, 2 из которых имели по 9 орудий калибра 18 см;

47 эсминцев и миноносцев;

96 подлодок и большое количество малых кораблей[47].

Однако никто из немецких офицеров, воевавший с русскими в период 1914–1917 гг., не считал их флот серьезной боевой силой. Конечно, экипажи русских кораблей достаточно хорошо стреляли и в трудную минуту смело боролись до конца. Но им, как в Русско-японской войне, так и в войне 1914–1917 гг., не хватало способности быстро принимать решения и умения использовать стремительно изменяющуюся тактическую и оперативную обстановку, что свойственно для войны на море. Советская система образования не смогла выправить эти специфические недостатки. Во время Первой мировой войны немцы, используя только самые старые и плохо вооруженные второразрядные боевые корабли, делали с русским Балтийским флотом что хотели[48]. Таким образом, не было вообще никаких причин, чтобы бояться противника, поскольку теперь немцы обладали испытанными и эффективными соединениями отличных кораблей. В ходе Второй мировой войны морские и воздушные операции в Средиземном море и безрезультатные действия итальянских подводных лодок уже продемонстрировали, как мало значит количество и как много – умение и уверенность в своих силах.

В директиве об операции «Барбаросса» указывалось, что основные усилия флота должны быть, как и прежде, сконцентрированы против Англии, и в принципе это было правильное решение. Однако в апреле 1940 г. все силы флота были без колебаний брошены на операцию в Норвегии. Логика подсказывала, что и теперь необходимо было направить максимально возможные усилия на обеспечение успеха кампании, поскольку неудача в ней ставила под удар результаты всех предыдущих завоеваний. Правда, когда директива операции «Барбаросса» была подготовлена, рейдерские операции против английского судоходства были в самом разгаре. Но и с помощью легких сил и десантных средств при наличии достаточной поддержки с воздуха можно было предпринять ряд смелых операций в Балтийском море. Финляндия была союзником, и можно было выбрать любой пункт на ее побережье в качестве передовой базы. Заманчивыми целями для внезапных ударов являлись острова на Балтике, Таллин, а также и сам русский флот. Кроме того, после потери «Бисмарка» оставшиеся надводные корабли можно было использовать в Балтийском море без риска неизбежных потерь, как в случае операций против Англии. Обеспечив подводные лодки и вспомогательные крейсера всем необходимым для активных действий, можно было использовать часть оставшихся сил флота, чтобы с самого начала приступить к энергичным действиям в Рижском и Финском заливах.

Несмотря на все, что случилось в период между 18 декабря 1940 г., когда была издана директива № 21, и 22 июня 1941 г., когда началось наступление на Россию, план «Барбаросса» остался неизменным. Так же как и в 1914 г., германская армия поставила перед собой оперативную цель, которую можно было достичь только предельными усилиями всех видов оружия и средств нанесения удара. Но армия не сумела облегчить свою ношу, призвав на помощь флот и море. Со своей стороны флот готовил скорее оборонительный план, чем наступательный, так как он оценивал обстановку с других позиций. Высшее командование, очевидно, не приняло во внимание это противоречие и ничего не сделало, чтобы устранить его.