Книга 1945. Берлинская "пляска смерти". Страшная правда о битве за Берлин - Хельмут Альтнер

Здания казарм превращены в огромный полевой госпиталь. Тела мертвых складывают перед восточным корпусом. Серая солдатская форма лежит рядом с гражданской одеждой ополченцев фольксштурма и коричневой гитлерюгенда. Среди мертвых есть несколько женщин, случайно оказавшихся ночью на улицах. Сами казармы сильно пострадали, а от лазарета снарядом оторвало целый угол. В стенах зияют дыры, кое-где их успели заткнуть мешками с песком. Все это работа танка, который сейчас неподвижно застыл перед воротами. Окна разбиты, несколько машин, что накануне стояли перед штабом батальона, покорежены до неузнаваемости, теперь это просто груды металлолома. Здесь тоже повсюду валяются убитые.

Мы спускаемся в подвал и кладем оружие. Унтер-офицер Ритн и его взвод получили приказ охранять бункер с боеприпасами рядом с киностудией, я должен присоединиться к ним позже. Обер-фельдфебель Кайзер, взводный роты, вернулся, побывав в плену у русских. Его взяли врасплох прошлой ночью, посадили на русский броневик, однако он по дороге сумел с него спрыгнуть. После этого он спрятался в подвале одного из дачных домиков. Другой солдат их роты попал в плен ночью и тоже вернулся. По его словам, обращались с ними хорошо. Всех угостили шнапсом и сигаретами, и даже дали хлеба. Однако он уверен, что это была лишь уловка, чтобы удержать их от бегства к своим. Мы до сих пор не знаем всей правды.

Глава X

ТУННЕЛИ

Суббота, 28 апреля 1945 года (вторая половина дня)

Я измучен и валюсь с ног от усталости. Голова тяжелая и мешает мне ясно мыслить. Впрочем, это же обстоятельство убивает также и тяжкие мысли, которые во время затишья время от времени нисходят на нас подобно жутковатым ночным теням. На нас серая форма, такие же серые и наши предчувствия будущего, что лишает нас даже последнего лучика надежды. Мне хочется одного — спать, чтобы неожиданно проснуться и обнаружить, что это был лишь дурной сон, что нет никакой войны, никаких руин, никаких растерзанных тел. Зато есть мир, есть солнце, жизнь по-прежнему бьет ключом и ей не грозит вероятность оборваться в любой момент. Увы, это лишь мечты. Мы обречены на смерть, хотя и не знаем, почему. Не знаем мы и того, почему нам нельзя жить.

В комнату входит лейтенант. Значит, еще ничего не кончено, потому что Рулебен нужно освободить от врага. Несколько боевых отрядов уже отправились в разных направлениях. Один такой отряд ушел через Рейхсштадион в направлении Хеерштрассе, чтобы очистить от врага Пихельберг. Другой отряд охраняет Рулебен к северу от вокзала городской железной дороги до самой Шпрее. Нам приказано идти вдоль ветки метро и подойти как можно ближе к центру города. Тем временем еще одна боевая группа должна пробиться вдоль дороги на Шпандау и далее к Шарлоттенбургу, чтобы тем самым укрепить слабую связь с центром Берлина. Поговаривают, будто сам Гитлер намеревается прибыть в Рулебен.[109]

Рота строится рядом со зданием. Унтер-офицер Ритн взял под свою ответственность бункер с припасами, поэтому его с нами нет. Блачек тоже с нами не пойдет, как вестовой он остается при командире роты. Таким образом, я один среди не знакомых мне солдат, причем все как один старше меня. Но, думаю, со временем привыкаешь к тому, что тебя как мячик перекидывают из одного взвода в другой. Оно даже лучше — нет времени заводить дружбу, нет времени думать о погибших и раненых товарищах.

К нам со стороны казарм шагает пополнение, главным образом это те, кто отбился от своих подразделений. Они прибыли сюда вчера вечером и были вынуждены отражать ночную атаку. Теперь нам дано новое задание, такое же бессмысленное, как и все предыдущие, потому что никак не влияет на конечный исход войны. Среди этой усталой, измученной массы людей каждый думает только о себе. Все гонят от себя тягостные думы и чувства, чтобы только не было так тяжко на душе. Стараются не думать ни о будущем, ни о настоящем, просто растворяются в общей массе, крошечные шестеренки огромного механизма, у которых нет своего назначения.

Мы строимся и выходим через ворота казармы, затем поворачиваем в направлении станции подземки. На трамвайных путях, прямо перед воротами стоит сожженный Т-34. От указателя остановки почти ничего не осталось, однако, если присмотреться, на металлической пластине можно прочесть номера маршрутов — 54 и 154. Мы движемся вдоль улицы длинными колоннами, нас примерно пятьсот человек. Я обменял свою винтовку на автомат, что гораздо удобнее в ближнем бою. Правда, патронов для него маловато. Что толку от сотни патронов, если не знаешь, что ждет тебя впереди?

Возле станции метро мы останавливаемся. Ее невозможно узнать. Все, что не было прикреплено прочно, сорвано, вплоть до выключателей. Не иначе, это обитатели лагеря для иностранных рабочих — того, что рядом с ипподромом — помогали русским. По словам местных жителей, которые укрылись в бомбоубежище рядом со станцией, эсэсовцы устроили в лагере облаву и расстреляли тех его обитателей, у кого нашли оружие.

Мы движемся дальше вдоль линии подземки. Судя по всему, справа от нас, рядом с бассейном, русские установили пулемет, потому что здесь повсюду валяются мертвые тела — солдат и гитлерюгендовцев. Рядом со станцией «Рейхсштадион» — разбитое противотанковое орудие и его боевой расчет.[110]Несколько солдат и гражданских лиц копают в ближней части кладбища могилы и собирают мертвые тела, главным образом мальчишек из гитлерюгенда. Тех, что ранены, помогают донести до перевязочного пункта, который устроен тут же, на станции метро.

Нам приходится соблюдать меры предосторожности, потому что мы не знаем, как далеко отступил враг. Мы широким фронтом бредем вдоль линии подземки, прочесывая район. Переходим Вестенд-аллее и движемся к станции Ной-Вестенд. Русских здесь нет. Местные жители говорят нам, что враг отступил к Грюнвальду.[111]Прямо за станцией — желтый автобус BVG, окна выбиты, но сам он цел. Врага по-прежнему не видно, но издалека доносится грохот боя. Похоже, что боевая группа, отправленная через Шпандау к Шарлоттенбургу, пробилась в город, и теперь там идут уличные бои. Мы оставляем справа Пройсен-аллее, а слева — Кастаниен-аллее. Последняя ответвляется от шоссе, что ведет к Шпандау, и где-то посередине ее расположена площадь Бранитцер-платц.[112]