Книга Восстание гроллов - Рейджел Леви

Единственной исправной вещью в доме были ворота. Распахнувшись, они впустили ледяной буран, с яростью врезавшийся в лобовое стекло. Я ахнула, здесь никогда не было снега, исключая время, когда я невыносимо скучала по Илаю, но и тогда, это были лишь снежинки, срывавшиеся с неба, сейчас же была настоящая буря. Ветер, в перемешку с ледяной крошкой, скребся по капоту, залепляя стекла и зеркала.

Снег сыпался настолько сильно, что отражаясь от фар он ослеплял.

Дорога ведущая в город пролегала между ущельем – узкая и крутая, она петляла из стороны в сторону. Я ехала медленно и, тем не менее, машину все время заносило на скользкой и очень грязной дороге. Время от времени, когда порывы ветра слабели, взглядом, я вырывала обрывки картинок: сугробы в человеческий рост, переломленные пополам деревья, оборванные линии электро-проводов.

Тем временем, я добралась до Альтервиля и замедлилась, осматриваясь. Буран стал стихать, теперь по заледенелому асфальту кружились маленькие вихри, словно перекати поле из снежных хлопьев и грязи. Я проехала мимо кафе, в котором проработала несколько лет. Сейчас мне очень хотелось встретить кого-нибудь из прошлой жизни, может я надеялась, что это поможет мне вспомнить кто я есть. Вывеска, обычно горевшая красным, не светилась. С нее свисали длинные корявые сосульки, похожие на острые клинки. Внутри тоже было темно.

Припарковавшись, я вышла из машины, кутаясь в куртку. Ледяная корка трещала под ногами, словно это хрустели чьи-то кости. Хоть воздух и пах снегом, это не был был запах свежести, скорее безжизненной пустоты. Вокруг не было звуков привычных для Альервиля. Ни суетливого перекрикивания птиц, ни треска веток от прыгающих с ветки на ветки белок, ничего, кроме завывания ветра в голых кронах.

Я обошла вокруг здания, к заднему входу. Вдруг я зацепила носком туфель, что-то маленькое и твердое. Оно отскочило и, ударившись о коробоки – составленные одна на одну, остановилось. Внизу лежала замерзшая мертвая птица. Я тяжело вздохнула и перевела взгляд на окна залепленные снегом. Смахнув его ладонью, я заглянула внутрь. Стулья были поставлены один на другой в дальнем углу, столов не было вообще. На полу, то тут, то там, лежали коробки. Похоже, что прежний хозяин покинул это место.

Вдруг я заметила мелькнувшие внутри тени. Две фигуры вошли в зал. Сначала ничего не было видно, и я подумала, что, наверное, это бродяги решившие погреться. Я уже собиралась уходить, как один из них, прихрамывая вышел к центру, что-то в нем было знакомым… и тут меня словно кипятком окатило. Эдвард! Он облокотился одной рукой о стулья и повернулся полубоком, обращаясь к тому, который был в тени.

Что могло привести его сюда? Снедаемая любопытством, я прокралась к черному входу. Дверь была приоткрыта, пробравшись внутрь, я тихо, на носочках, подошла ближе. В этом здании мне было известно все, каждый угол и каждый скрипучий участок пола, поэтому я могла двигаться бесшумно словно тень.

Стали слышны чьи-то голоса, но слов пока было не разобрать. Шагнув из кухни в коридор, я, инстинктивно, прижалась к стене. Здесь было своем темно, тогда как в зал проникало немного лунного света.

– …выполнил условия договора, – услышала я дребезжащий голос Эдварда, словно тарахтение старого холодильника, – все, что хотела моя госпожа…

Его голос звучал странно – отстраненно. Раздался тихий надменный смешок.

– Старый дурак, – перебил его женский голос, – ты все испортил! Тварь убила моих лучших гроллов и сбежала.

Не может быть! Я не верила своим ушам. С опаской выглянув из-за косяка я утвердилась в своих предположениях. Марина стояла напротив Эдварда, одетая в элегантный черный плащ, высокие сапоги и перчатки. Ее переливающийся волосы были зачесаны назад, черные глаза сверкали из темноты, словно акульи.

– Я выполнил то, что вы велели, – повторил он, словно проговаривая одну и ту же запись. По сравнению с высокой, стройной Мариной, Эдвард выглядел совсем дряхлым. Что-то в нем было противоестественно пугающим.

– Меня это не касается! Девчонка смогла сбежать. Ты повторишь попытку.

О господи! Так это был Эдвард. Он открыл им дверь подземелья! Грей доверял ему – любил, словно Эдвард был ему отцом. От отвращения у меня скрутило живот.

– Я не могу предать мистера Грея, ведь Лила его дитя…, -Эдвард слабо засопротивлялся.

– Дряхлый безмозглый сморчок, – сквозь зубы прошипела она голосом, напоминающим трение наждачной бумаги. Марина подошла к нему вплотную и взяв его за воротник встряхнула, ее глаза были напротив его и Эдвард расслабился безотрывно смотря вглубь их, – ты сделаешь так, как велю я.

– Но мистер Грей, – прошептал морщинистыми тонкими губами Эдвард.

Марина схватила его подбородок пальцами и силой приблизила к себе. Ее глаза заволокло пеленой, когда она шептала:

– Лила опасна для Ульманаса Грея. Она хочет убить его. Она зло. Ты должен спасти своего хозяина.

– Я должен спасти своего хозяина, – вторил ей безвольно Эдвард, – Лила зло.

Эти слова обожгли меня, словно я дотронулась до горячего утюга. Она гипнотизировала его. Сука!

Меня охватила ярость и я охнула. Марина насторожилась.

– Вольтер?! Это ты? – спросила она, отпуская Эдварда. Тот покачнулся и остался стоять, как манекен.

Я застыла вжавшись в стену. Казалось, даже мое дыхание сейчас звучало, словно позывной.

Марина с секунду колебалась, а потом пошла в мою сторону. Когда мной завладела паника, я глубоко вдохнула, вспоминая об Илае, которого оставила спящим и напомнила себе, что все это делаю ради него, ради нашей любви.

Марина шумно втянула воздух и заскрипела: – Ты!

Вот так сбываются наши желания. Я хотела найти Марину и я ее нашла, но сейчас я не была уверена в своих силах, она была могущественна и, возможно, вступить с ней в схватку означало проиграть. Времени на раздумья не оставалось, поэтому я развернулась и побежала назад к выходу.

Марина закричала мне в след, а потом бросилась за мной. Ее каблуки стучали позади, как удары молотка. Я не оглядываясь добежала до двери и выскочила наружу больно врезаясь в кого-то, вскрикнула.

– Я поймал ее, – послышался грубый омерзительный голос. Я брыкалась и пиналась, а когда подняла глаза – поняла, что дела мои плохи. Меня держал огромный гролл, с кожей настолько черной, что она сливалась с ночью. У него были светло-голубые стеклянные глаза – такие бывают у дохлых рыб.

– Отпусти меня! – кричала я отбиваясь. Он приподнял меня над землей и засмеялся.

– Тише, – тряхнул он мной, словно пыльной тряпкой.

– Отпусти меня! Отпусти меня! – вопила я.

– Как пожелаешь, – гролл отбросил меня в сторону. От испуга, должно быть, я не смогла даже выставить руки вперед и рухнула на заледеневшую землю и ободрала кожу на лице. Боль обожгла поврежденные щеку и подбородок. Кровь потекла вниз по челюсти.